АНАЛИЗ МЕДИАОТРАЖЕНИЯ

Вера РОМАНОВА

Медиаотражение акции Pussy Riot

«Становление современного коммуникационного общества в корне меняет нашу жизнь. Результатом этих изменений в действительности стала непригодность старой культуры для оптимального или эффективного существования человека в новых заданных условиях. Идет поиск новых правил жизни. В этих условиях культура ищет способы самообновления или приспособления к меняющимся условиям существования»[ii].

Как именно происходит воздействие медиаобразов на сознание? Как конкретно медиаобразы, созданные с определенной целью, формируют общественное мнение? Как СМИ участвуют в трансформации аксиологического аспекта национальной культуры (в частности, религиозной и политической)? На эти вопросы позволяет ответить анализ медиаотражения акции группы Pussy Riot, состоявшейся 21 февраля 2012 г. В этот день активистки скандально известной панк-группы провели в Москве в храме Христа Спасителя акцию, которую назвали «панкмолебен» «Богородица, Путина прогони».

Акция вызвала широкий резонанс в России и за рубежом. Исследование ее последствий представляет интерес с двух точек зрения. Вопервых, постольку, поскольку она повлекла за собой ряд событий в отечественной социальной реальности, существенных с политической, религиозной и культурный точек зрения. Во-вторых, потому, что в виртуальном пространстве информационная (виртуальная) компания, которой сопровождался «сюжет Pussy Riot», наглядно продемонстрировала как механизмы действия медиаобразов, так и результаты этого действия.

Прежде чем перейти к объекту исследования – непосредственно к медиотражению акции Pussy Riot, приведем справку о названной панкгруппе[iv].

Участницы группы относят себя[vi]. В 2012 г. по обвинению в хулиганстве в связи с выступлением в храме Христа Спасителя участницы группы Pussy Riot были арестованы.

21 февраля 2012 г. группа совершила «панк-молебен» «Богородица, Путина прогони!» в храме Христа Спасителя. Участницы забежали на амвон храма, где крестились, становились на колени и прыгали, пока не были удалены служителями. По словам ключаря храма, осквернения алтаря не было и повторное освящение храма не требуется[viii]. По мнению подписантов, содержание под стражей женщин, у двоих из которых есть маленькие дети, «компрометирует российскую судебную систему и подрывает доверие к институтам власти». Письмо подписали 203 представителя творческой интеллигенции, среди которых Борис Стругацкий, Найк Борзов, Чулпан Хаматова, Федор Бондарчук, Андрей Макаревич, Лева Би-2, Лия Ахеджакова, Михаил Веллер и многие другие. Кроме всероссийских знаменитостей, под этим письмом также подписались 50 214 граждан. Сбор подписей происходил на сайте радио «Эхо Москвы»[x].

При создании положительного медиаобраза Pussy Riot СМИ неоднократно использовали сравнения с узниками совести в СССР. В ходе информационной кампании указывалось и на тот факт, что власть целенаправленно противодействует любым проявлениям свободного мышления. Эта идея коррелирует с заявлением С. Никитина, представителя организации «Международная амнистия» в России, о том, что «власти работают над созданием отрицательного образа правозащитников»[xii], телевизионные новостные программы по-прежнему могут быть определены как формирующие общественное мнение российской аудитории. Такое положение вещей является следствием государственного заказа российской власти в сфере информации, непосредственным исполнителем которого выступает телевидение (в первую очередь – государственные теле- и телерадио компании). Суть поставленных перед национальными телеканалами информационных задач с полной ясностью констатирует, в частности, председатель Всероссийской государственной телерадиокомпании (ВГТРК) Олег Добродеев, когда говорит, что «роль телевидения огромна. Это по-прежнему важнейшее СМИ. И важнейшая общественная коммуникация. Телевидение создает общие смыслы и дарит общие эмоции, в отличие от Интернета, где пользователи живут по своим норкам. Телевидение стягивает страну. Сохраняет язык и культуру, обеспечивает единую повестку дня – важнейшее условие национального суверенитета. <…> Показатель телесмотрения за первые три месяца этого года вырос в России на 5–6% по сравнению с показателями того же периода прошлого года»[xiv], рубрика «Теленеделя со мной» обозревателя Юрия Богомолова в «Российской газете», некоторые материалы из рубрики «Мнения & Комментарии» в газете «Известия» (публикации Максима Соколова, Ирины Петровской) и т.п.

Но не только журналисты вносили вклад в создание исследуемого медиобраза. 30 июля 2012 г. в ответ на письмо деятелей культуры и искусства, требовавших освобождения Pussy Riot, появилось другое открытое письмо – в поддержку уголовного преследования предполагаемых участниц акции, подписанное группой из 27-ми литераторов. Авторы заявляют, что три девушки должны понести «уголовное наказание». «Оправдывать религиозное кощунство, бесцеремонно обеливать преступных экстремисток, сознательно и целенаправленно совершивших заранее подготовленный акт надругательства над духовной святыней русского Православия и русского народа, могут только циничные деятели бескультурья, не имеющие за душой ни любви к России, ни уважения к ее тысячелетней истории»[xvi].

Интенсивное формирование отрицательного медиаобраза Pussy Riot российскими СМИ (в первую очередь, безусловно, государственными телевизионными СМИ) внутри государства принесло свои плоды. Большинство россиян высказывалось за наказание панк-группы, а половина населения даже надеялась на более суровый приговор. В сентябре 2012 г. решение Хамовнического суда Москвы, приговорившего Надежду Толоконникову, Марию Алехину и Екатерину Самуцевич к двум годам лишения свободы, поддерживали 78% участников опроса, причем 43% считали приговор слишком мягким[xviii].

Медиаотражение акции Pussy Riot наглядно иллюстрирует не только технологии, механизмы и количественные возможности информационного воздействия медиаобразов на общественное сознание, не только показывает, как в общественном мнении по отношению к медиаобразу формируются те или иные тренды. Оно иллюстрирует также количественные параметры скорости возвращения общественного сознания к своему естественному социальному состоянию, «выключенному» из сферы медиавлияния.

Так, данные Аналитического центра Юрия Левады показывают: число российских граждан, считающих тюремный приговор участницам группы заслуженным, снизилось за год на 22%. Одновременно существенно выросло число тех, кто считает наказание чрезмерным или вообще не усматривает уголовной составляющей в акциях, подобных той, что совершила группа. Если в сентябре 2012 г. «чрезмерным» наказание для девушек назвали 14% респондентов, то в апреле 2013 – уже 26%. С 2 до 9% возросло число тех, кто уверен, что преследовать в уголовном порядке участников радикальных перформансов нельзя[xx].