Традиционная характеристика Василия Шуйского как «лукавого боярина» постепенно уходит в прошлое. Годы его царствования совпали с одним из самых драматичных эпизодов в истории России — Смутой. Потрясения государства отозвались личной трагедией последнего из Рюриковичей.
Портрет
В глазах историков и драматургов Василий Иванович Шуйский зачастую предстаёт фигурой, лишённой привлекательности. «Более хитрый, чем умный, донельзя изолгавшийся и изынтриганившийся» — таким видит царя историк Василий Ключевский.
Александр Сергеевич Пушкин хоть и отдаёт должное смелости и силе характера Шуйского, но признает, что свои лучшие качества царедворец сохраняет не при жизни, а при падении. Поэту вторит Николай Карамзин: «Пал с величием в развалинах государства».
Современники также не жаловали Василия Шуйского хорошими эпитетами, называя боярина то Шубником, то Шубиным, намекая на поддержку, оказанную им торговым и посадским людям при вхождении во власть.
Князь Иван Катырев-Ростовский находит в Шуйском и привлекательные черты, отмечая, что тот «книжному поучению доволен и в рассужении ума зело смыслен». В характеристике молодого Шуйского английский посол Джильс Флетчер называл его наиболее умным среди других представителей рода.
Изворотливость и неуёмная жажда власти Шуйского — это скорее штамп, утвердившийся в историографии «романовского времени». Именно карикатурный портрет последнего царя Рюриковича лучше всего контрастировал с началом новой династической эпохи. Образ реального Шуйского гораздо более сложный и в то же время трагичный — созвучный беспокойному времени, в котором правил царь.
Род
По знатности род Шуйских, чьей вотчиной были Суздальские земли, всегда уступал предкам Ивана Калиты, утвердившимся на Московском княжении. Тем не менее в Австрии и Польше именно Шуйских называли принцами крови. И неспроста. Ведь Шуйские имели первоочерёдное право на московский стол: их род, по одной из версий, вёл своё начало от третьего сына Александра Невского — Андрея, в то время как московские князья пошли от четвёртого сына — Даниила.
По другой версии, родословная Шуйских восходит к младшему брату Александра Невского — Андрею Ярославичу, что также давало им формальное право на главенство среди Рюриковичей. В 1249 году именно Андрей, а не Александр, получил ярлык на Великое княжение Владимирское.
Непосредственным основателем рода Шуйских стал Юрий Васильевич, которому в удел досталась часть Суздальского княжества — городок Шуя с окрестностями. С тех пор две ветви Рюриковичей — Шуйские и Даниловичи — вели скрытую войну за лидерство. Шуйские, конечно, получали богатейшие кормления и пожалования, но им этого было мало.
Во времена молодого Ивана IV боярину Андрею Шуйскому, деду Василия Шуйского, удалось на время фактически оказаться на вершине власти, соблазнов которой он не выдержал. За что и поплатился, став первой жертвой Грозного.
Между опалой и милостью
Через издержки межкланового соперничества пришлось пройти и Василию Шуйскому. Не только с Даниловичами, но и с другими боярскими родами — Бельскими, Мстиславскими, Годуновыми и Романовыми. При Фёдоре Иоанновиче Шуйский возглавлял московский Судный приказ, что добавляло ему влияния в среде служилого дворянства. Годуновы и Романовы сделали всё, чтобы Шуйский лишился столь важного поста. Весной
1585 года неугодного боярина отправляют на воеводство в Смоленск.
Смоленская ссылка оказалась лишь преамбулой к противостоянию Шуйских и Годуновых. В 1586 году обвинённые в сношениях с Литвой Шуйские подвергаются гонению. Василия ссылают в Галич, а его старший брат Андрей, один из самых ярких представителей династии, при загадочных обстоятельствах погибает. Историки уверены, что здесь не обошлось без Бориса Годунова.
Впрочем, всё ещё влиятельный Василий Шуйский оказался выгоден Годунову: ссылка внезапно отменяется, и опальный боярин возвращается в Москву для расследования смерти царевича Дмитрия. Но здесь, вероятно, была и другая причина — противостояние Годуновых с набиравшими политический вес Романовыми. Василий Шуйский виделся шурину царя выгодным союзником.
В годы царствования Бориса Годунова Шуйский пребывал в тени монарха, вынужденно умерял амбиции и ждал своего часа. Он его дождался в не очень подходящее время, когда многие русские города охватили голод и череда народных волнений. Но главным потрясением для государства был приход Лжедмитрия I.
Когда Лжедмитрий занял московский трон, он не забыл про Шуйского, убеждавшего народ в неистинности «законного наследника». Именно Шуйский вёл в своё время следствие смерти царевича Дмитрия в Угличе, и ему-то не знать, что последний сын Иоанна IV погиб. Боярин был приговорён к смертной казни, которая была заменена ссылкой. Снова месяцы неизвестности, прощение и внезапное возвращение ко двору. Но теперь Шуйский знал, что может действовать: положение «природного царя» к тому времени заметно пошатнулось.
Царствование
Как отмечает историк Вячеслав Козляков, Шуйский умел вовремя сказать то, что от него ждали. Сказать и сделать. Боярину оставалось только подтолкнуть массы к свержению самозванца. Но он не пустил процесс на самотёк и проявил расчётливость: обезопасил Марину Мнишек и послов Речи Посполитой от разъярённой толпы во избежание конфликта с опасным соседом.
Дальше главный заговорщик делает ещё один важный шаг — вносит предложение о канонизации царевича Дмитрия и перенесении его останков из Углича в Москву. Этим он решает три задачи: компрометирует пусть уже и почившего Годунова, пытается покончить со слухами о якобы спасённом царевиче, но главное — готовит почву для восшествия на престол. Митрополит Филарет сначала должен был участвовать в перезахоронении останков царевича, а затем после возведения в сан патриарха венчать Шуйского на царство.
Уже в самом начале своего царствования Шуйский даёт не характерную для предыдущих монархов присягу. В «кресто-целовальной записи» новоиспечённого царя чётко закрепляется защита представителя любого сословия от произвола и гарантируется законное судебное разбирательство. Царь также обещал покончить с доносами: за лжесвидетельство смертная казнь теперь уже грозила самим доносчикам.
Указ о добровольных холопах, который появился 7 марта 1607 года, был продиктован голодными и смутными временами. Так, холопам, попавшим по каким-либо причинам в кабальную зависимость, предоставлялось право покинуть своего хозяина, избавляясь от посадского или крестьянского тягла.
А вот Соборное уложение, которое увидело свет двумя днями позже, уже навсегда закрепляло крестьян за своими владельцами. Автор «Очерков по истории Смуты в Московском государстве» С.Ф. Платонов отмечал, что «царь Василий желал укрепить на месте и подвергнуть регистрации и надзору тот общественный слой, который производил смуту и искал перемен».
Не оставил царь без внимания и Церковь. Многим монастырям были возвращены владения и льготы, потерянные во время правления Ивана Грозного. Но здесь, конечно, усматривается стремление Шуйского отблагодарить «священный чин» за поддержку действующей власти.
Завершение династии
Василий Шуйский вернул на престол Рюриковичей в один из самых кризисных периодов русского общества. Если Годунов принял в целом стабильную и благополучную державу, в которой только зрели зачатки великой смуты, то Шуйскому досталось наследство, поставившее под сомнение само понятие Русского государства. Голод, внутренние и внешние распри, наконец, эпидемия самозванства, охватившая Русь на заре семнадцатого века, — в таких условиях мало кто мог сохранить здравый рассудок и политическую волю.
Шуйский делал всё, что мог. Пытался кодифицировать право, закрепить положение холопов и крестьян. Но его уступки в сложной ситуации были сродни слабости.
Царь смотрел в прошлое. Его старания подчинить Боярскую думу были обречены: всё изменилось, и в новых условиях не только она решала, кому править, а кого низвергнуть. Попытки реформировать отживающую систему обернулись ударами народных восстаний и польско-литовской интервенцией.
С историческим вызовом Шуйский не справился. Его смерть вдали от родины символизировала крах старой Руси — государства Рюриковичей. Но, что примечательно, и возрождение Русского государства пришло с земель, служивших оплотом власти Шуйского, — Рязани и Нижнего Новгорода. Именно здесь началось земское движение, которое в итоге привело к освобождению Москвы от узурпировавшего русский трон Сигизмунда III.
Взошедшие на престол Романовы не забыли про свергнутого царя. В 1635 году по инициативе Михаила Фёдоровича останки Василия Шуйского были перевезены из Польши и перезахоронены в Архангельском соборе Московского кремля.
Загадки истории
