Профессор Академии труда и социальных отношений, д-р философских наук Екатерина ЭЛБАКЯН: "Пожелание о введении оплаты или обращении в подпольные абортарии довольно странно для представителя цивилизованного общества, да еще и церкви"
«ПОРТАЛ-CREDO.Ru»: Вы не могли бы прокомментировать выступление Патриарха Кирилла (Гундяева) в Госдуме РФ? Что больше всего привлекло Ваше внимание в этом выступлении?
ЕКАТЕРИНА ЭЛБАКЯН: На мой взгляд, во-первых, показательно, что данное выступление главы крупнейшей конфессии РФ произошло в Государственной думе — в политическом органе страны.
Во-вторых, оно, конечно, достаточно политизировано, хотя, на мой взгляд, в нем используется обычная риторика религиозного лидера, включающая в себя некоторую подмену понятий и представлений о социальных явлениях. Например, начинается с того, что Патриарх заявляет, что мы живем в мире, который нередко называется постхристианским или пострелигиозным. Это понятно, с этим термином трудно спорить. Но далее за ним идет такая уже достаточно «крылатая» для него фраза о том, что это страшный диагноз духовно-нравственного состояния.
И этого следует, насколько я могу понять, что мы можем говорить о духовности и нравственности только в рамках религии или даже конкретно только в рамках православия. Таким образом, вне религиозной шкалы ценностей нравственности как бы «не существует». Как замечает Патриарх, границы между добром и злом размываются, а понятие справедливости, которое должно быть заложено в самом восприятии человеком мира — хотя, на мой взгляд, это не совсем так, — становятся относительным.
Понятие справедливости вообще относительно. Это категория этико-правового и социально-политического сознания, нашедшая отражение в различных типах мировоззрений. Она фиксирует исторически меняющиеся представления о неотъемлемых правах человека, о соотношении между правами и обязанностями отдельных людей и социальных групп, между деянием и воздаянием, преступлением и наказанием, трудом и вознаграждением, личными заслугами и их общественным признанием, между равенством или неравенством в жизненном положении людей и социальных групп, объективно обусловленным материальным и духовным уровнем развития общества. В этико-правовом аспекте справедливость, как нормативная категория морали и понятие о должном, отражает соотношение намерений и результатов, желаемого и возможного, свободы и ответственности и т.д. Главным критерием справедливости в данном случае выступают как соответствие интересам общества в целом, так и уважение прав и свобод другой личности. То, что справедливо для прокурора, то может быть несправедливо для адвоката, например. То есть понятно, что справедливость — понятие относительное. Говорить о некой универсальной справедливости невозможно. А если говорить, то это будет означать непонимание существа этого понятия, непонимание того, как оно формировалось на протяжении развития человеческого общества. И, естественно, если мы приходим из нравственной сферы в сферу развития социальных отношений, то тут мы же используем понятие социальная справедливость. То, что справедливо для победителя, например, в войне, то несправедливо для побежденного. Примеров масса.
Исходить из вот так абстрактно понятых нравственных ценностей — это значит быть в отрыве от некой реальности социума, на мой взгляд. Естественно, что все остальные ценности тоже могут быть как религиозно понятыми — как данные или вмененные Богом, следование которым есть следование божественному волеизъявлению, - так и пониматься в качестве общечеловеческих, то есть выработанных в рамках человеческого общества для урегулирования внутрисоциальных и внешнесоциальных отношений. Тогда мы можем говорить о каких-то нормах — то есть об устойчивых ценностях. Нормы становятся основами законотворчества. Я думаю, что в любом обществе законы, созданные людьми и для людей, сегодня регулируют его функционирование (ну если, конечно, это не теократическое государство, хотя и в нем законы создаются людьми, только приписываются Богу).
Не заметили ли Вы излишней политизации речи Патриарха?
Да, я заметила излишнюю политизацию. И заметила, что воплотилось то, о чем писала еще лет 15 назад — сегодня действительно идет сращивание государства с одной, пусть самой крупной, но всего лишь одной из более 60 зарегистрированных религиозных организаций. И это выступление в Государственной думе, и дальнейшие комментарии депутатов различных фракций – тому лишний пример.
Со стороны религии идет прямой нажим на государство, на министерство образования. Во-первых, это увеличение объема и изменение типа преподавания основ религиозных культур. Патриарх, конечно, в первую очередь заинтересован преподаванием основ православной культуры. РПЦ МП не устраивает, что этот предмет сегодня преподается в объеме 34 часов в 4-м классе, и Церковь в лице ее Патриарха хочет, чтобы преподавание велось на протяжении всего обучения детей в школе. Но мы видим, что даже в нынешней ситуации большинство родителей выбирают для своих детей курс основ светской этики. Я твердо убеждена в том, что религиозно ориентированный курс должен преподаваться только в конфессиональных учебных заведениях, а не в светской государственной школе.
Далее Патриарх совершенно справедливо завил, что родители имеют право воспитывать своих детей в рамках своего мировоззрения. Я согласна с этим. Но, например, во время процесса над 16 Свидетелями Иеговы в Таганроге, в котором я участвовала как приглашенный специалист, одним из пунктов обвинения было «вовлечение несовершеннолетних в преступную деятельность». На что я возразила словами Патриарха, отметив, что родители имеют право брать на религиозные собрания своих детей, так же как православные берут их в церковь, а мусульмане — в мечеть.
Происходит игра подменой понятий: вот, есть одна у нас религия, которая должна быть государственной, и которую исповедовать хорошо и правильно, и которая должна навязываться везде с младенчества, как, в свое время, в Российской империи была государственная религия - православие. Так что же, мы вернемся на 150-200 лет назад и станем государством, которое противопоставляет себя ценностям всего цивилизованного мира? Здесь это противопоставление звучит, увы, весьма очевидно.
Удивляет еще и то, что в антизападном выступлении в целом, когда это необходимо — например, когда глава РПЦ МП убеждает ввести теологию теперь еще и в докторантуру, — происходит отсылка к западному опыту. Вы же уже отвергли западный мир, и «неверную дорогу», которой идет западное общество. Почему же тогда вы обращаетесь к западному опыту, когда это выгодно? В этом присутствует признак явной непоследовательности.
Что касается абортов, то как мать и как женщина, и сама негативно воспринимаю такую практику. Но помимо того, я же понимаю, что в реальной жизни женщина может оказаться в разных условиях, которые нельзя предвидеть. Почему надо ее непременно лишать права выбора? Мы же помним, что когда после войны аборты были запрещены, то все равно производились криминальные аборты, которые делались в антисанитарных условиях, и множество женщин из-за этого погибали или становились инвалидами, а их уже рожденные дети - сиротами.
Когда Патриарх заявил, что если женщина пойдет на подпольный аборт, то она же тому, кто его будет делать, заплатит, то меня это просто поразило. То есть он не думает, в каких условиях будет производиться операция для женщины, что это во многих случаях может быть гибельно для нее. А если у нее уже двое или трое детей, то, значит, они останутся сиротами, если она, предположим, в такой ситуации сделает аборт и погибнет или станет инвалидом? А кто будет растить ее оставшихся детей? Ведь ясно же, что в стабильном браке, с хорошим мужем и в нормальных условиях никакая женщина не прибегнет к такой тяжкой во всех смыслах операции. К ней вынуждают тяжелые жизненные обстоятельства. Поэтому пожелание о введении оплаты или обращении в подпольные абортарии довольно странно, вообще-то, для представителя цивилизованного общества, да еще и Церкви, которая (и это звучит в докладе) объявляет себя хранительницей и эталоном нравственности.
Еще раз уточню: я не за аборты, но я за то, чтобы у женщины всегда оставалась возможность выбора.
Тут речь шла о том, чтобы не оплачивать это из денег налогоплательщиков.
Да, но мы прекрасно понимаем, что женщина из обеспеченной семьи вряд ли прибегнет к аборту. К этому обычно прибегают люди, не имеющие финансовой возможности для воспитания ребенка. И в какую ситуацию мы тогда ставим человека?
Вы ничего не сказали о начальном образовании в школах.
Закон Божий, который в обязательном порядке преподавался в школах в дореволюционной России, по-моему, явился одним из мощнейших факторов дехристианизации населения страны. Одним лишь тем, как он преподавался, предмет вызывал отвращение, причем во всех социальных слоях – от дворянства до крестьянства. Об этом сохранились воспоминания представителей разных социальных групп Российской империи.
Когда Патриарх Кирилл говорит о нравственности, то хочется напомнить, что да, Церкви сейчас живется вольготно. Но стало ли от этого нравственнее общество в целом? Может быть, все наоборот, и общество, в котором были гонения на религию — хотя я считаю это одной из ключевых ошибок советского руководства, — было гораздо нравственнее? Разве в советское время было столько алкоголиков, наркоманов, столько легких разводов, брошенных детей, разве был такой уровень преступности, коррупции, воровства? Сегодня же двери храмов открыты для всех желающих, более того, строятся все новые и новые церкви, но стало ли от этого общество нравственнее? И вообще, при чем здесь нравственность?...
Беседовал Владимир Ойвин,
Источник: "Портал-Credo.Ru"
Комментарии