СМЕРТЬ ЗА СЛОВО?

Георгий МИРСКИЙ

• Бойня в Париже и свобода слова

Хочу сразу сказать, чтобы меня не обвинили в оправдании террористов: убийцы, ворвавшиеся в редакцию французского еженедельника, для меня ничуть не лучше, чем злодеи из «Аль- Каиды» и Талибана, изверги из «Исламского государства» или те, кто захватывали школу в Беслане и театр на Дубровке. Высшая мера наказания – нет сомнения.

И вместе с тем: карикатуры на пророка Мухаммеда и другие материалы подобного рода не надо было публиковать. Полностью согласен с мнением Сергея Шаргунова: нельзя оскорблять и унижать людей, трогать чувств верующих, мусульмане они или нет. Я точно так же отнесся бы к издевательскому изображению Христа. Есть вещи, которые нельзя трогать. И это относится не только к религии. Лучше не говорить с чеченцами о сталинской депортации или с поляками о Катыни.

А как же свобода слова?

И вот я приведу такой пример: когда в 1999 году я преподавал в университете Хофстра в штате Нью-Йорк, там разразился скандал. Университетская газета – многотиражка опубликовала статью одного «rejectionist» – так называют в Америке тех, кто отрицает реальность Холокоста, т.е. уничтожения гитлеровцами миллионов евреев. Такого рода презренные люди (их немало и у нас) утверждают, что никаких крематориев не было, это все выдумка, хотя, конечно, какое-то количество евреев нацисты убили.

Был большой шум, состоялось общее собрание студентов и преподавателей с участием членов редколлегии газеты, которые – в большинстве своем студенты – выражая свое отвращение к позиции автора статьи, тем не менее, считали, что правильно сделали, напечатав ее. Они ссылались на знаменитую первую поправку к конституции США, гарантирующую свободу слова. «Раз есть такая точка зрения, мы не можем отказать человеку в праве ее выражать, даже если она вызывает у нас протест и несогласие. Нам принесли статью, и мы не видели оснований отказать в ее публикации». После дебатов я подошел к девушке, редактору газеты, и спросил ее: «А если бы вам принесли статью, в которой утверждалось бы, что никакого рабского труда черных на плантациях в Соединенных Штатах Америки не было – вы бы ее опубликовали?» Она замялась, но потом честно призналась: «Пожалуй, нет». Я и без ее ответа знал, что такой материал они не осмелились бы напечатать хотя бы потому, что знали, какова будет реакция студентов - афроамериканцев и что они сделают с редколлегией.

Я пошел на кафедру; так получилось, что у всех моих коллег во время собрания были лекции, я им все рассказал. И что же? Хотя большинство преподавателей кафедры political science были евреями, все они сказали не раздумывая: «Да, правильно сделали, что опубликовали. Свобода слова или есть для всех, или ее нет. Если кому-то не давать высказываться, то это начало конца свободы». Я еще раз понял, что такое Америка и почему люди со всех концов света едут в эту страну и хотят там жить, а из нее не уезжает никто, даже те, кто, подобно многим моим соотечественникам, живут там десятилетиями и кроют Америку почем зря.

Но меня это не убедило.

Я представил себе русского юношу, далекого от политики, который видит на прилавке «Майн кампф» Гитлера или читает газету, в которой доказывается, что в общем фюрер был прав, жаль только, что англосаксы сумели натравить его на Россию. Или знакомится с брошюрой, где утверждается, что главный враг –инородцы, кавказцы и т.д. Скорее всего, он брезгливо пожмет плечами, а что если нет? Если он заинтересуется и скажет: «Так вот оно что! Теперь понятно…». И ряды нацистов, черносотенцев, шовинистов-человеконенавистников увеличатся еще на одну единицу, а ведь этого не было бы, если бы человек не имел возможности ознакомиться с печатными материалами подобного сорта.

Свобода слова должна иметь границы; понимаю насколько непопулярно и даже поразительно будет то, что я пишу, но просто дело в том, что я очень долго живу на свете и видел, как легко зомбировать людей, убеждать их верить в самую бесстыдную ложь. И если исходить из принципа абсолютной свободы слова, то пора понять, что этот на первый взгляд стопроцентно демократический принцип может привести к тому, что погибнет именно та свобода слова–и вообще все свободы, – во имя которых данный принцип провозглашается. Как предотвратить такое толкование – или извращение – принципа свободы и прав личности, при котором начинает господствовать полная вседозволенность, рушатся все табу? Но как пресечь эту пагубную тенденцию, не скатываясь при этом к тоталитарной системе запретов и обязательных норм, устанавливаемых государством? Вопрос фундаментальный.

Могут сказать: а при чем тут карикатуры на Мухаммеда?

А при том, что это оборотная сторона того же самого. Хочется доказать – кому? Да всем, в первую очередь самому себе– что нет запретных тем, что можно бросить вызов кому угодно, утверждая: свобода слова священна и ничем не ограниченна. А ведь люди, которые сознательно пишут в непочтительном духе, скажем, об исламе, объясняя: «Да это всего лишь ирония» – прекрасно понимают, что им ни за что не переубедить сотни миллионов набожных мусульман, у которых просто иной взгляд на эти вещи, иное мировоззрение. Кроме гнева и обострения отношений между людьми разных цивилизаций – что получится? Неужели не ясно, что радикальные исламисты только этого и ждут, чтобы самым демагогическим и циничным образом именно на этом и сыграть, объявить всем мусульманам: вот Запад, вот вечный, неисправимый и неукротимый враг ислама – да разве можно сотрудничать и мирно жить с этими негодяями?

Плохо даже не только то, что хотя никто в мире ислама не читает ни провинциальной датской газеты, ни парижского еженедельника, где-нибудь в Афганистане или Сомали люди , которых специально обо всем информировали, в ярости идут и убивают первых попавшихся европейцев. Плохо то, что ничто не забывается, все складывается в копилку обид мусульманского сообщества, все ухудшает взаимоотношения между « коренными жителями» и алжирцами во Франции и вообще между людьми Востока и Запада по всему земному шару. Хоть один плюс можно извлечь из всей этой истории?

А ведь численность мусульман в Европе растет. И если обе стороны будут рассуждать :» да почему это мы должны себя ограничивать, раз есть свобода слова?» – перспективы сосуществования будут выглядеть крайне бледно…

http://echo.msk.ru/blog/georgy_mirsky/1469780-echo/

Борис ВИШНЕВСКИЙ

• Ответ Георгию Мирскому: не бывает «оскорбления чувств»

Уважаемый Георгий Ильич Мирский на сайте «Эха», обсуждая трагедию в Париже, утверждает, что карикатуры на пророка Мухаммеда и другие подобные материалы не надо было публиковать: «нельзя оскорблять и унижать людей, трогать чувства верующих».

Что хоть в американском университете, когда он там работал, решили, во имя свободы слова, одобрить статью с отрицанием Холокоста – это его все-таки не убедило.

Что если «русский юноша, далекий от политики», прочтет «Майн Кампф» или другое фашистское издание, рассказывающее, что главный враг – инородцы, вполне возможно, что «ряды нацистов, черносотенцев, шовинистов-человеконенавистников увеличатся еще на одну единицу».

И потому свобода слова должна иметь границы.

И потому надо «предотвратить такое толкование – или извращение – принципа свободы и прав личности, при котором начинает господствовать полная вседозволенность, рушатся все табу».

Хотя, конечно, нельзя при этом скатываться к «тоталитарной системе запретов и обязательных норм, устанавливаемых государством»…

На мой взгляд, в этих рассуждениях есть сразу несколько логических ошибок.

Ошибка первая: оскорблять и унижать людей и «трогать чувства верующих» – совершенно разные вещи.

Оскорблять и унижать людей действительно нельзя.

Если это происходит – вступает в силу закон, дающий каждому право на защиту своей чести, достоинства и репутации. А вот «оскорбить религиозные чувства», – как и любые другие, о чем мне не раз приходилось говорить и писать, - нельзя в принципе. Потому что любое чувство – это эмоциональная реакция человека на происходящее, и уже потому оно не может быть «оскорблено», «унижено» или «тронуто».

Это «оскорбление» не поддается объективной оценке, следовательно, его нельзя запретить, и нельзя наказывать за нарушение запрета.

Как установить факт «оскорбления чувств»? Основываться на мнении самого «оскорбленного»? Так ему, как показывает практика (в том числе, российская) ничто не помешает «оскорбиться» чем угодно. Начиная с карикатур на своего пророка и заканчивая работой городского транспорта в субботу и продажей свинины в магазинах. Наконец, сам факт наличия неверующих вполне может стать поводом для «оскорбления» кого-то из излишне ретивых приверженцев той или иной религии…

Ошибка вторая: почему именно религиозные чувства «нельзя трогать»?

А чувства атеистов – можно?

Если чьи-то атеистические чувства будут задеты проходящим мимо крестным ходом – и он на этом основании потребует запретить крестный ход? А если кто-то из граждан, обожающих Владимира Путина, заявить, что карикатура на него (или нелицеприятный отзыв о степени полезности для Отечества его рабского труда на галерах) страшно «оскорбляет их чувства». Значит ли это, что за подобные поступки тоже должно последовать наказание? Если нельзя высмеивать христианские или мусульманские вероучения нельзя, значит ли это, что точно так же нельзя высмеивать либеральные или коммунистические взгляды?

Ошибка третья: не надо путать критику религии и насмешки над религиозными персонажами (вымышленными или реальными) с отрицанием фактов.

Холокост – был, точно так же, как была работа негров на плантациях США, как был геноцид армян в Турции, как был Голодомор в Украине и как были сталинские репрессии в СССР.

Отрицать это – не значит оскорблять чьи-то чувства. Это значит идти против фактов. И к религиям это вообще не имеет никакого отношения, потому что они построены не на фактах, а на вере…

Да, были времена, когда за насмешки над христианским вероучением или сомнения в его истинности жестоко наказывали.

Но эти времена остались в далеком прошлом. И когда появились знаменитые рисунки Жана Эффеля, никому в голову не приходило обвинять художника в «оскорблении религиозных чувств». И тем более – нападать на него или громить типографию, выпускавшую его книги.

Свобода совести – это право каждого беспрепятственно исповедовать свою веру, не подвергаясь никакой дискриминации.

Но и только: каждый из верующих должен знать, что никому не возбраняется свободно обсуждать, критиковать и даже высмеивать священные для него понятия, и запретить это (а тем паче – наказать за «оскорбление») он не вправе. Конечно, при этом и он сам обладает ровно той же свободой высказывания своего мнения.

Да, свобода слова (в этом я соглашаюсь с Георгием Мирским), безусловно, имеет границы.

Но они проходят лишь там, где начинаются права и свободы других людей. Там, где начинается разжигание вражды и ненависти – по признаку национальности или расы, религии или пола. Там, где утверждается, что главный враг – инородцы или иноверцы, и где им приписываются вымышленные преступления. Там, где звучат призывы к насилию и дискриминации.

Вот это – абсолютно недопустимо, вот это – наказуемо по закону (в правовых системах многих стран, в том числе России и Франции).

Вот тут есть и должны быть «запреты и обязательные нормы, устанавливаемые государством». Вот от этого необходимо ограждать общество - запрещая фашистские, антисемитские, расистские, ксенофобские издания.

Но при чем тут карикатуры?

Разве ироническое изображение пророка Мухаммеда или халифа Омара несет в себе заряд ненависти по отношению к мусульманам? Разве карикатура на Христа или Папу Римского разжигает ненависть к христианам? Разве насмешки над Авраамом или Моисеем или сомнение в подлинности Ветхого Завета разжигают ненависть к евреям?

Напротив, наивно думать (цитирую своего друга и коллегу Алексея Мельникова), что если не публиковать карикатур, то террористы успокоятся, не найдут повода для того, чтобы предъявить свой сумасшедший счёт свободному обществу.

Как наивно думать, что отечественные неонацисты, убивающие «инородцев», зигующие на площадях и проводящие «русские марши» (к которым с терпимостью и сочувствием относятся некоторые оппозиционные лидеры) появились в нашей стране из-за публикации карикатур на Христа или князя Владимира Красно Солнышко…

Последнее.

Чего абсолютно точно нельзя допускать в цивилизованном обществе – это когда на якобы «оскорбленные чувства» отвечают насилием.

Начиная с убийств и избиений, и заканчивая погромами выставок и сожжением книг.

P.S. Мои глубокие соболезнования родным и близким погибших. Надеюсь, что убийцы будут найдены и наказаны.

http://echo.msk.ru/blog/boris_vis/1469930-echo/

Александр МЕЛЬНИКОВ

• Измена свободе

Если где-то начинаются разговоры о том, что свобода не абсолютна, то это верный признак того, что свобода находится в опасности.

Именно это и показывает статья Г.И. Мирского.

Можно подумать, что дело только в карикатурах или же публично демонстрируемых насмешках. И если не публиковать карикатур, то прикрывающиеся исламом бандиты успокоятся. Не найдут повода для того, чтобы предъявить свой сумасшедший счёт свободному обществу.

Между прочим, в нашем государстве сейчас проходит суд над членами БОРН – «Боевой организацией русских националистов», убивавших людей. Откуда они народились? От публикации карикатур на русский народ?

Тогда о чём речь? О том, чтобы как у А.Н. Островского в «Грозе»: «Батюшки, не рассердите. Голубчики не рассердите»? О том, чтобы убрать один из поводов, не задумавшись о причинах?

А может быть терроризм это лишь крайнее, ужасное проявление более масштабной проблемы – неприятия принципов свободного общества? И не решив этой общей - экономической, политической, человеческой проблемы, успеха не добиться?

Обосновывая отказ от абсолютной свободы, Г.И. Мирский ссылается на гипотетического мальчика, который прочитает «Майн Кампф» и отправится к нацистам.

Нужно сказать, что пример нежизненный – запретить при широком распространении интернете невозможно. Любой желающий может найти и прочитать если не скучную «Майн Кампф», то что-нибудь более бодрящее, но в том же духе.

Я же приведу другой, реальный пример, основанный на свободе мысли – пример мальчика из русской семьи, который воспитан родителями так, что говорит:«Меня колотит дрожь, когда при мне говорят, что Шоа (он говорит правильно, как это названо, например, в фильме Клода Ланцмана – А.М.) не было!». Этот семиклассник с нетерпением ожидает, когда родители позволят ему прочитать «Благоволительницы» Джонатана Литтелла и с волнением смотрит «Солнечный свет» Иштвана Сабо, рассказывающий о жизни нескольких поколений еврейской семьи в Венгрии – с потрясающим гимном свободе в конце!

Как полагает Г.И. Мирский – если этому юноше попадёт в руки «Майн Кампф», он отправится в объятия нацистов? Кто выковал ему доспехи – если не свобода?

Дело не в ограничении свобод, а в её недостатке, в её искажениях – в необходимости образования и воспитания, основанных на абсолютной свободе мысли, где нет никаких запретных тем.

Европе не следует пугливо прятать глаза перед бандитами, не следует отказываться от абсолюта свободы. Не следует отступать перед вызовом, брошенным  ценностям свободы, демократии, прав человек и силы закона.

Она уже заплатила в двадцатом веке большую цену за соблазн компромиссов, уступок звериным силам и всё, что она имеет сегодня, всё, на чём основана европейская цивилизация, её идеальный стержень, кованный в годы ужасающих жертв это свобода.

Безграничная, бескомпромиссная, бесстрашная.

http://echo.msk.ru/blog/alex_melnikov/1469804-echo/