В последнее время мы часто слышим от разных высокопоставленных деятелей слова «русская цивилизация». Иногда в качестве синонимов используются такие эпитеты для обозначения «цивилизации» как «российская», «православная», «восточноевропейская» или «евразийская». Их всегда используют для того, чтобы обосновать необязательность и даже вредность для Российского государства соблюдать те нормы права и морали, придерживаться тех культурных ценностей, которые присущи большинству стран Западной Европы и Северной Америки. Короче, «исконную» самобытность России, о которой, однако, мыслящее сословие россиян задумалось не раньше 40-х гг. XIX столетия.
Насколько реальна «самобытность»?
Те, кто говорят об особой российской цивилизации, подразумевают, что весь мир делится на различные локальные цивилизации, каждая из которых создаёт свои культурные нормы и правила общежития. Эти цивилизации рассматриваются как самодостаточные. Заимствование норм из другой цивилизации, обмен культурными достижениями в этой парадигме мышления расцениваются как явление, разрушающее «самобытность» и приводящее в конечном итоге к гибели конкретной «цивилизации». Сторонники этой теории в обоснование своих взглядов ссылаются на труды русского мыслителя Николая Яковлевича Данилевского «Россия и Европа» (1871), немецкого философа Освальда Шпенглера «Закат Европы» (1918-1922) и английского культуролога Джозефа Тойнби «Постижение истории» (1934-1961).
Однако есть основания полагать, что нынешнее политическое использование термина «цивилизация» далеко от того познавательного смысла, который вкладывали в него указанные учёные. Тем более, что содержание этого понятия у них довольно заметно различалось. Так, Шпенглер придавал «цивилизациям» довольно жёсткие рамки и был склонен отвергать позитивную роль культурных заимствований. Он рассматривал цивилизации как конкретные субъекты исторического процесса и объекты исторического изучения. У Тойнби границы между цивилизациями не столь непроницаемы, а сам цивилизационный подход выступает, скорее, как удобный инструмент членения исторического процесса на некие смыслосодержащие фрагменты с целью наиболее объективного его изучения.
Чёткая политическая институционализация вообще не является обязательным признаком «цивилизации» ни у того, ни у другого мыслителя. К одной «цивилизации» могут принадлежать различные государства, и в то же время одно государство может включать в себя разные «цивилизации», целиком или фрагментами. Степень осознания своей «самобытности» может быть также различной у представителей разных цивилизаций, причём и это осознание тоже не является строго обязательным.
Институционализация «самобытности» невозможна
Можно ли, таким образом, считать, что «цивилизации» обладают такой же реальностью, описываемой точными характеристиками, как объекты изучения естественных наук или хотя бы как объекты материальной культуры? В том-то и дело, что нет. Это мыслительные конструкции, служащие большему удобству постижения истории, инструментарий познания. Их реальность находится в прямой зависимости от того, насколько сами люди договорились считать их реальными. Здесь есть нечто и от нравственных регуляторов, и от других методов выделения субъектов исторического процесса.
Сразу приходит на ум аналогия с общественными классами в формационной (марксистской) теории исторического процесса. Классы выступают там как чёткие субъекты исторического процесса и объекты научного анализа. Однако в реальной жизни граница между классами всегда сильно размыта, и обычно можно заметить лишь несколько чётко выделенных социальных групп. Институционализация класса в общественной практике возможна. На ней основываются объединения отраслевых профсоюзов, предпринимателей, крестьянства и т. д., а иной раз и политические партии. Но абсолютизация классовой принадлежности как единственного критерия общественного статуса приводит к искусственной дифференциации, следствием которой может стать и правовая сегрегация отдельных «классов» (что происходило, например, в Советском государстве 1917-1936 гг.).
Не то же самое ли происходит и с абсолютизацией «цивилизационной самобытности»? Конечно, любые человеческие общности всегда имели и будут иметь некие объединяющие их нормы и ценности. Они всегда будут так или иначе отличаться от норм и ценностей других общностей на этой планете и до известной степени противостоять им. Но при этом формат их осознания может быть различен.
Что есть «российская цивилизация»?
Где проходит граница между «российской цивилизацией» и прочими? По государственной границе РФ? Почему, если это государство оформилось только два с половиной десятилетия назад? Слишком малый срок для развития цивилизации! Или это «русская цивилизация»? Тогда границы проходят между этносами? Как у нас сейчас любят говорить, «русский мир», который поверх государственных границ... А как быть тогда со смешанными семьями — к какой «цивилизации» они принадлежат?
А если говорить о «православной цивилизации», как любят сейчас у нас некоторые? Если наряду с русскими в неё входят также румыны, греки и др., то что их реально связывает в такую цивилизацию, кроме веры? И каким образом данная конкретная вера определяет единство такой цивилизации? «Восточноевропейская», «евразийская» цивилизации — каковы критерии принадлежности к ним и где их границы? И так далее, и тому подобное.
На такие вопросы невозможно дать чёткий ответ. Это лишь подтверждает, что «цивилизация» есть довольно условный конструкт. Она позволяет описывать некоторые исторические явления, но она не может служить основой для политической институционализации. Политическое образование, основанное на «цивилизационной идентичности», всегда будет представлять собой нечто искусственно выхваченное из живой ткани человечества, не учитывающее всего разно- и многообразия переходных форм между народами, нациями и культурами.
Самодостаточность как миф
«Уникальность» или «самобытность» любой цивилизации, даже при их анализе с точки зрения цивилизационного подхода, является исторической фикцией в том смысле, что ни одна локальная цивилизация не изолирована от другой. Между ними всегда происходил обмен информацией, элементами культуры, людьми, наконец (в форме миграций). Сейчас, в эпоху глобализации многих культурных стандартов, никакой, даже самой относительной, изоляции быть не может. Стремление сохранить «самобытность» в этих условиях выступает лишь как политический лозунг оправдания искусственной изоляции народа его правящей верхушкой от информации об окружающем мире.
Вообще, большинство крупнейших цивилизаций возникало в результате культурного обмена и синтеза. Могущественная древняя эллинистическо-римская цивилизация образовалась в результате синтеза различных средиземноморских культур. Христианство возникло на почве эллинизма, но в свою очередь впитало нормы тех стран, на которые оно распространилось.
Если бы древнерусские правители думали о «цивилизационной самобытности», то Русь никогда бы не приняла христианство. Исторический формат русской культуры был задан волнами различных заимствований, среди которых первым было принятие христианства из Византии.
Россия никогда не была изолирована ни от Востока, ни от Запада, впитывая и перерабатывая их различные культурные веяния. Трудно представить себе «самобытную» Россию без Московского Кремля, построенного итальянскими мастерами эпохи Возрождения, или без Петербурга, выстроенного Петром Великим «с манеру голландского». И в то же время собор Василия Блаженного или храм Христа Спасителя в Москве демонстрируют нам вечно живые веяния Востока на русской почве. Про духовные и интеллектуальные течения сейчас даже говорить не будем — настолько обширен материал для рассуждений по этой теме...
Манипулирование идентичностью
Как мы уже говорили, в реальной жизни между «цивилизациями», как правило, не наблюдается строгих границ. Искусственное их проведение может оказаться равнозначно культивированию чувства национального или религиозного превосходства над прочими «цивилизациями». Эта сепарация не всегда будет соответствовать реально наблюдаемым отличиям. Зато она удобна для поддержания господства элит в те исторические периоды, когда они уже перестают выполнять общественно полезные функции и движимы лишь одним стремлением — удерживать власть.
12 июня прошлого года состоялся учредительный съезд Общероссийского народного фронта (ОНФ). В манифесте съезда «За Россию!» говорилось, в частности: «Мы должны укрепить уникальную российскую цивилизацию [выделено в документе — Я. Б.]. Отстоять единство нашего народа как многонациональной общности. Продемонстрировать пример государственного единства на основе традиционных общих ценностей при бережном сохранении культурной идентичности всех народов России. Хранить и развивать нашу самобытную культуру — духовную основу народной жизни».
Итак, «уникальная (!) российская цивилизация» провозглашается главной ценностью политического движения, а заодно и смыслом существования государственности. Вот только ничего такого, что позволило бы чётко указать на характеристики этой цивилизации, а заодно и на параметры её уникальности, сей исторический документ не содержит. Это понятно. Любая конкретика ставила бы «блюстителей самобытности» в зависимость от хоть натянутого, но всё-таки претендующего на объективность определения «цивилизации». А так можно сколько угодно жонглировать этим понятием, лишь бы только политическая монополия на это жонглирование охранялась всей мощью государственного аппарата.
«Самобытность» в политике сродни расизму
Современные идеологи «русской самобытности» ставят знак равенства между «русскостью» и православием. Отлично понимая, что русских и румын, например, сложно подвести под параметры единой «цивилизации», они любят подчеркнуть, что и православие на Руси-де особое, тоже «самобытное». А заодно и самое что ни на есть «истинное».
Учитывая, что в реальной жизни «цивилизационная уникальность» понятие предельно расплывчатое, они тем самым укрепляют корпоративную монополию РПЦ на трактовку «самобытности». Забавно, что всё изрекаемое идеологами самобытности об «особой русской цивилизации» опровергает основы данной позиции. Эти идеологические конструкции и риторика имеют полное соответствие в западноевропейском консерватизме и национализме конца XIX — первой половины ХХ веков. Они, сами не замечая, подтверждают то, что пресловутая «русская самобытность» есть лишь повторение, с историческим запозданием, тех «граблей», на которые Европа наступила сто лет тому назад. Иначе говоря, почти всё то, что они призывают принимать за «уникальность российской цивилизации», есть лишь стадиальная отсталость России, которую необходимо преодолеть.
При этом следует заметить, что идеи «самобытности» в Европе вековой давности обычно связывались с нацией. И даже не столько с нацией, сколько с «расой» — германской, славянской, «арийской» в целом... Эти веяния тогда же заимствовали и турки (тоже «самобытная цивилизация», скажете?), создав, на волне младотурецкого движения, идеологию пантюркизма.
В те времена языковая общность чаще всего трактовалась именно как исходно расовая общность. Возвеличивание группы родственных народов под маркой цивилизации было не чем иным, как «облагороженной» формой расизма. Не то же ли самое мы наблюдаем в конструкциях «особой русской православной цивилизации» или «русского мира»? Ведь в них подчеркивается превосходство некоей виртуальной политической общности, которую пытаются материализовать, внедряя подобные лозунги.
Источник: Россия для всех
Комментарии