Фёдор СИНЕЛЬНИКОВ, Дмитрий АХТЫРСКИЙ
Продолжение - начало
Божество деградации из машины
Само представление о "власти Бога" может приводить человека - когда от него требуется социальная активность - в положение зрителя представления, заканчивающегося пришествием "бога из машины". Упование на божество как на власть - как мы знаем из марксистской (и не только) антиклерикальной критики - действительно может препятствовать социальному действию. Но не обязательно - обратным примером являются кальвинисты, да и идею джихада забывать тоже не будем.
Но и пассивное, и активное поведение человека, руководствующимся концептом "божественной власти" - весьма проблемно. Активный человек, скорее всего, сочтет себя реализатором божественной воли, ее проводником, посланником Бога - и выдаст с большой вероятностью свою собственную волю за волю Бога, а себя назначит его наместником и "голосом".
Пассивный же человек будет принимать как божественного посланника того самого "активиста". В результате образ Бога, будучи девальвируем в ходе многообразных легитимаций властных отношений во всей их драматичности и неприглядности, оказывается образом, наделенным жестокими тираническими чертами.
Все свои фрустрации пассивный человек пытается преодолеть, устраивая себе личный концептуально-экзистенциальный театр. Он ждет то самое упомянутое выше "божество из машины", которое придет и все исправит. Активный же человек вполне поощряет такие верования - говоря, что в падшем мире иначе и быть не может, а претензии на трансформацию к лучшему этого мира есть гордыня и - мало того - узурпация той самой божественной власти, которую активный человек репрезентирует на земле. Оказывается, что такому божеству неугодны трансформации в благую сторону. Ему угодна смиренная деградация, и шокирующий мировой перформанс в конце "мира-как-театра".
Конечно, сам принцип надежды и веры в благой финал - например, в конечное просветление всех живых существ - мы тут под сомнение поставить не пытаемся. Но такая вера и такая надежда должна давать свой творческий плод, трансформирующий Вселенную, которую Бог творит в том числе и нашими руками.
- Несть бога-власти, аще не от власти
Но образ Бога, покровительствующего любой власти и мировой деградации, видится нашему этическому созанию как весьма замутненный. Смирение как принятие ситуаций как они есть, чувство присутвия Бога в жизни человека и помощи "свыше", практика недеяния - все это может иметь следствием самые различные варианты поведения. Но идея власти Бога легитимирует отношения насилия - поскольку мое представление о добре оказывается хорошо и правильно называть силой - если у меня самого сил достаточно много. А если сил мало - то идея власти Бога органично приводит к тезису, что от Бога происходит всякая власть, а откуда же еще может быть власть, если власть оказывается едва ли не главным и наиболее "почитаемым" именем божества?
Сама идея троичности и равнодостоинства ипостасей - вкупе с учением о богочеловеке - пробивает брешь в учении о "божественной власти". Этот этически мотивированный онтологический удар по принципам иерархизма затем начинает проявлять себя и в социально-политической сфере. Идея богочеловека и Троицы создает метафизические предпосылки для разделения властей и гуманизации политической жизни. Здесь, конечно же, можно увидеть формализм. Но даже если в данном случае мы имеем формальное сходство не связанных друг с другом феноменов, оно само по себе любопытно. Идея богочеловека ведет к осознанию человеческого достоинства в гражданском, социальном пространстве. Идея трех ипостасей приучает к тому, что выражение Бога в мире имеет устойчивые, субстанциональные качества. Примечательно, что и в еврейской, и в исламской культурах, не знающих идеи богочеловека и настаивающих на монизме Бога, существовала тенденция к моноцентричности власти.
Слово "сакральное" и его производные в нашем дискурсе обозначают чисто социальные явления типа табуирования, но не отсылают к высшей запредельной реальности. Государственность охотно берет на себя функцию охранника любых сакральностей. Если сакральным не является оно само, то отблеск сакральности на него бросают те "святыни", которые государство, по словам его идеологов, защищает.
В итоге государство оказывается предельно заинтересованным в легитимирующих его "святынях" - мало того, земная власть поэтому принимает активнейшее участие не только в определении того, что такое "святыня" и какие реалии будут наделены подобным статусом, но и в формировании в обществе удобных, соответствующих целям власти образов высшей реальности, "образов Бога".
- Секуляризация как акратизация
Секуляризация в широком смысле слова - двусторонний процесс десакрализации власти и анархизации (акратизации) образа высшей реальности - есть лейтмотив позитивного аспекта эволюции авраамической религиозности и поставраамических явлений духовной, культурной, интеллектуальной жизни соответствующих сообществ. Можно и универсализировать эту позицию - сказав, что секуляризация есть стержень любой мистической традиции на планете(вспомним естественность даосов или идеалы внеритуального освобождения в индо-буддийских "общинах пути").
Следует отличать подлинную секуляризацию от ее симулякров. Подлинная секуляризация подразумевает отказ от какого бы то ни было утверждения понятия насильственной власти как позитивной ценности. И нет принципиальной разницы, кто или что именно выступает легитиматором власти - сверъестественный субъект, безличный мировой закон или некий коллективный субъект вроде "народа" или "общества".
Именно акратическая онтология позволяет говорить о том, как именно возможно духовное противостояние, казалось бы, маленьких и слабых большим и сильным. Свобода и любовь находятся вне категорий силы как таковой, а потому недосягаемы для силы. "Иго мое легко".
- Помощь "свыше"
Следует, конечно, сказать, что в этой сфере, как и в других предельных для понимания сферах, в осмыслении никак не получится обойтись без антиномий и эпистемологического антиуниверсализма.
Вопрос о силе, к примеру, оказывается сопряжен с вопросом о помощи. Допустимо ли онтологически и этически обращаться к высшей реальности за помощью - а если в одних случаях можно, а в других нельзя - то в каком месте проводится демаркация?
Как сочетаются помощь и ненасилие?
Мы можем просить какую угодно помощь (об уместности тех или иных просьб - не здесь), но мы не вправе, считая, что получили ее, обосновывать полученной помощью свою власть и говорить "Трепещите, языцы, и покоряйтеся, яко с нами Бог". Неэтично ссылаться на Бога как на творца своих побед и "подельника" - прежде всего в делах власти. Ощущение божественной помощи - сугубо внутреннее, экзистенциальное, в высшем смысле слова субъективное ощущение (кстати, велика вероятность грубых аберраций), и универсализировать это чувство неправомерно. Иначе начнется соревнование, кому Бог помогает больше, чем другим, что выльется в "священную войну" - и в этой войне божество любви отойдет от враждующих и утвердится образ божества силы, который поддерживает самых сильных. А наиболее достойным действием в таком мире окажется захват власти над Вселенной и загон живых существ к счастью железной рукой.
Итак, секуляризация оказывается путем религиозной скромности. Дело тут обстоит примерно так же, как и с лейбницевым тезисом о "лучшем из возможных миров". В таком лучшем из миров все, что с человеком случается, он должен воспринимать как лучшее из возможного. Действительно, человек может даже самую тяжелую для себя ситуацию воспринимать как учебную, но он не имеет права универсализировать свой взгляд и навязывать его тем, кто учиться в данной ситуации не хочет. Так и в нашем случае - умалчивая уже о том, что помощь в не-благих делах не может поступать из благих источников - получение помощи нельзя универсализировать, присваивая себе в обществе статус "эксклюзивного получателя помощи".
Сходные, возможно, моменты мы имеем, когда говорим о "богообщении" или "духовидении".
Любое конкретное настаивание на просьбе предполагает, что мы не просто знаем, что именно нам необходимо. Мы полагаем, что все остальные условия ситуации пренебрежимы и отказываемся рассматривать иные варианты. То есть недопустимо, чтобы просьбы становились требованиями. Евангельский текст вкладывает в уста Иисуса такие слова: "Отец Вам Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом". Бог знает о нуждах прежде просьб.
Вся 6-я глава Евангелия от Матфея - часть Нагорной проповеди - посвящена как раз проблематике секуляризации и присущей секулярному сознанию скромности. Этот отрывок текста предостерегает от совершения напоказ деяний благотворительности, от ритуальных действий в публичных местах, даже специально для этого предназначенных, от лишних просьб в молитвах.
Это и есть проповедь секуляризации.
Продолжение следует ...
Источник: Выход
