В принципе, нельзя привести к общему знаменателю случаи педофилии и гомосексуальных отношений между совершеннолетними. На Западе светская юстиция преследует священников-педофилов, а не гомосексуалистов, поскольку просто однополые отношения не являются нарушением закона.
Протодиакон Андрей Кураев в своем блоге в основном описывает случаи добровольных однополых связей, правда, это добровольность на основе шантажа со стороны наставников. Кураев даже подчеркивает, что эта особенность мешает в дальнейшем семинаристам вынести «сор из избы». Ведь им предлагался свободный выбор: согласиться - и сделать карьеру, или покинуть духовное учебное заведение. Правда, Кураев также упоминал, что случались связи с несовершеннолетними, хотя здесь возникает вопрос, почему в семинарию принимали несовершеннолетних студентов, ведь, насколько мне известно, нижний порог для абитуриентов семинарии должен быть 18 лет. Другое дело, что прообразом серии разоблачений Кураева могла быть пресловутая кампания против католических священников-педофилов. Размах и пафос разоблачений западных коллег могли вдохновить нашего миссионера-нонконформиста.
Сексуальное насилие и «этическая раздвоенность» характерны не только для церковного католического и православного мира, но также для других религиозных сообществ. Известны такие случаи и в исламской, и в иудейской среде, то есть в рамках религий, которые самым негативным образом относятся к однополым отношениям (но при этом относительно лояльны к сексуальным отношениям с несовершеннолетними – как их определяет современное светское общество). Общее для них то, что насилие или склонение обманом к незаконным сексуальным связям осуществляется людьми, обладающими особым авторитетом. Священнослужитель или духовное лицо вызывают у ребенка особое доверие, и цинизм ситуации выражается в том, что развратники этим доверием пользуются. Родители также доверяют духовным наставникам больше, чем каким бы то ни было другим воспитателям, и оставляют чад на попечение взрослых мужчин в рясах. В свою очередь, осознание своей психологической власти над ребенком может толкнуть священника на преступление.
Разница - в причинах нетрадиционного сексуального поведения, характерных для каждой из религиозных традиций. В одном случае это целибат – обет безбрачия, в другом случае – постоянное проживание в мужском коллективе, в третьем – традиционные сложности в заключении брака (имущественный ценз, жесткие требования к поведению женщин и т.д.). Таких причин может быть множество.
Мне трудно воспроизвести психологию представителя духовенства, но, думаю, случаи покрывательства преступлений имеют отношение к особому типу корпоративной солидарности, характерной для религиозных общин. Она происходит из осознания «избранности» своей веры, противопоставленности окружающему миру. Главный принцип – не выносить сор из избы. Как выразился один консервативный журналист, преступившего закон в крайнем случае «тихо расстрелять за забором, но своих не выдавать». Чувства превосходства добавляет и принадлежность к особой «жреческой» касте. Как известно из классической культуры, что позволено Юпитеру, не позволено быку.
Не знаю, возможен ли выход из этой ситуации, поскольку модели поведения воспроизводятся из века в век. Духовенство совершало преступления и в дореволюционной России, о чем свидетельствуют документы в архивах. А религиозное возрождение в России сейчас как раз вызывает к жизни эти архаичные социальные модели. Например, в РПЦ особым образом культивируется и превозносится монашество и фактический целибат священников, что мы видим на конкретных личных примерах.
Источник: Свободный мир
Комментарии