Лев СИМКИН
Действующие лица
Как-то это прошло мимо меня. Да и вообще, кого ни спрошу, ничего не могут вспомнить. Так, смутно припоминают, вроде жили какие-то сектанты в американском посольстве. Но чтобы целых пять лет — да не могло того быть.
Единственное внятное упоминание о случившемся можно найти в книге Л.М. Алексеевой “История инакомыслия в СССР” 1: “...члены пятидесятнических семей из Черногорска Ващенко и Чмыхаловых прорвались в американское посольство в Москве, надеясь, что их непосредственное свидетельство американским дипломатам дойдет до “их” президента и он поможет и этим семьям и их единоверцам получить разрешение на эмиграцию. Однако близость по вере к президенту США (Джимми Картеру. — Л.С.) помогла лишь тем, что, когда уговоры уйти из посольства не подействовали, пятидесятников не выставили на улицу, в руки кагэбистов, как это бывает с такими “посетителями” посольств свободных стран в Москве, а отвели им комнату в подвале, где они провели в добровольном заточении пять лет”.
Как ни странно, почти ничего не обнаружилось в Интернете, даже имена посольских сидельцев я нашел с большим трудом, причем исключительно в английской транскрипции. Единственное ценное, что удалось в Сети обнаружить, — это видеозапись интервью с Августиной Васильевной Ващенко, сделанное американской христианской телепрограммой “Угол-ТВ”.
“...Мы прошли через арку (здания посольства США. — Л.С.), а сын остался за нею снаружи, его остановили, он нес чемодан с нашими вещами. Последнее, что мы увидели, его повалили и бьют. Просим консула: узнайте о сыне. Тот звонит, а ему в ответ — никто никого не задерживал.
Тогда мы заявили, что, пока не приведут сына, не выйдем. Понимали, конечно, что как только выйдем, нас посадят.
...Консул говорит моему хозяину (мужу. — Л.С.):
— Ну вот что ты сюда пришел?
— Меня Бог послал.
— А сколько ты будешь здесь сидеть?
— Ну как скажет — иди домой, я пойду.
Ему это смешно было. Не можем же мы, говорит, из-за вас начинать войну с Россией”.
Я представил себе, как летним днем (это было 27 июня 1978 года) шли по Садовому восемь человек — мужчина и две женщины средних лет, три девушки и двое мальчишек. Наверняка они выделялись в нарядной московской толпе своей скромной одеждой, провинциалы тогда были особенно приметны. Милиционер в будке у американского посольства, смерив их взглядом, счел обычными “гостями столицы” и потому проворонил, как, дойдя до арки, те скопом в нее ринулись. Лишь одного из мальчишек, замешкавшегося из-за тяжелого чемодана, удалось сбить с ног и не допустить на иностранную территорию. Его увели и стали ждать, пока остальных непрошеных гостей выставят сами американцы. Ожидание затянулось на годы.
Оказавшись в Вашингтоне на научной стажировке, я обнаружил множество публикаций в прессе и кое-какие архивные документы об этом событии. Разыскал саму Августину Васильевну, помучил ее расспросами. Домашние отговаривали ее откровенничать с незнакомым человеком, вероятно, посланцем КГБ или как там это у них теперь называется. Поначалу и другие причастные к происшедшему люди из числа ее единоверцев были со мной немногословны — прошедшие годы не выветрили советских страхов. Но постепенно разговорились (хотелось выговориться), и из полученных фрагментов у меня сложился некий пазл, пусть и с недостающими деталями, но все же, кажется, более или менее полный и достоверный.
Для начала приведу список основных действующих лиц той драмы, они же — исполнители своих ролей. Со временем, возможно, ее разыграют актеры, не скоро, конечно, не раньше, чем “сектант” перестанет быть у нас плохим словом и зритель будет способен проникнуться к ним сочувствием. Итак,
Петр и Августина Ващенко, супруги
Лидия, Любовь и Лилия, их дочери
Мария Чмыхалова
Тимофей, ее сын.
Из тех, кто не попал в посольство, но играют важную роль в сюжете, —
Павел и Анна Ващенко, родители Петра
Харитон Ващенко, родной брат Петра
Григорий Ващенко, двоюродный брат Петра
Ян, Александр и другие, младшие дети Петра и Августины.
“Что такое эта несчастная штунда?”
Семья Ващенко — потомственные, если можно так выразиться, сектанты. Павел Антонович Ващенко стал баптистом в Первую мировую войну, в немецком плену, на ферме в Австрии.
Русских евангелистов называли штундистами. В основе этого названия лежало штудирование (от немецкого Stunde — “час”) Библии, кружки по ее изучению возникали и в городской, и в крестьянской среде.
“Что такое эта несчастная штунда? Несколько русских рабочих у немецких колонистов поняли, что немцы живут богаче русских, и это оттого, что порядок у них другой. Случившиеся тут пасторы разъяснили, что лучшие эти порядки оттого, что вера другая 2”.
Сколь бы уничижительно ни звучали эти слова Достоевского, в чем-то они недалеки от истины. Подтверждением тому — две тысячи русских солдат Первой мировой войны, вернувшихся после германского плена обращенными евангелистами 3. Пленные увидели отлаженное европейское мироустройство и, естественно, связали различия в уровне жизни с религией. Благополучие буржуазной Европы оказалось основано на ином отношении к труду, а оно, это отношение, было заложено в эпоху Реформации — великая протестантская этика.
В 1927 году Павел Антонович с семьей, включая годовалого Петра, отправился из Украины в Сибирь. Вскоре к нему присоединилась семья брата. С ним было семеро детей, в том числе сын Григорий, на год младше Петра, впоследствии сыгравший важную роль в семейной истории. Его мать Фекла была истовой верующей, любила петь гимны и в один прекрасный день испытала крещение Святым Духом и заговорила на незнакомых языках.
Здесь не избежать краткого пояснения. В России не было Реформации, и роль протестантов в известном смысле выпала на долю консерваторов-старообрядцев и отколовшихся от православия христововеров (хлыстов) и других сектантов. Они, подобно западным протестантам, отталкивались от обрядовости традиционной церкви, но, в отличие от тех, пошли в сторону “духовного христианства”, не сдерживаемого ничем, даже и Священным писанием. Каждый считал себя вправе обращаться лично к Богу без посредников в лице церкви и священства.
В XIX веке в Россию пришел баптизм, в начале двадцатого — пятидесятничество. Евангельские христиане-пятидесятники исповедовали крещение Святым Духом, который, как это случилось в День Пятидесятницы с апостолами, сходит на души верующих и научает их иным языкам. Нечто похожее встречалось у русских мистических сект с их верой в пророчества, радениями и нисхождением Духа. Чужеземная вера сошлась с русским страстным стремлением уйти от формальной религии к “чистой” духовности — ведь “буква убивает, а дух животворит” (2 Кор. 3:6).
…В 1931 году коллективизация дошла до Сибири. Павел называл ее не иначе как грабежом. Как “религиозника” его лишили избирательных прав и заодно раскулачили, изъяв запасы продовольствия, зерно и вообще все, что было в доме. Брата, по счастью, не тронули. Оставшуюся у него лошадь впрягли в телегу, погрузили туда пожитки и пошли, без документов, глубже в Сибирь. Шли два года, по пути каждая семья потеряла по одному ребенку. Поселились на юге Красноярского края, в Горловке, потом — в Черногорске, и прожили там всю оставшуюся жизнь. Лишь два года дед Павел отсутствовал, по уважительной причине — сидел.
Оттуда Петр ушел в армию. Он служил на флоте и в 1948 году в Совгавани повстречал Августину. Поначалу скрывал от нее, девятнадцатилетней комсомолки, что верующий. Только в 1952 году, когда приехали к его родителям в Черногорск и Петр начал работать на шахте, девушка узнала, что попала к баптистам. Августина жила в доме, где дед проводил службы, там и к ней пришла вера. Своей истовостью новообращенная, как то часто бывает, превзошла учителей.
Бульдозерная история
В 1954 году, благодаря Григорию, все они ушли от баптистов. Григорий в Анжеро-Судженске познакомился с пятидесятниками и, как раньше его мать, испытал крещение Святым Духом. Петр и Августина поехали в Анжеро-Судженск, и там их крестил в реке пятидесятнический пресвитер.
В Черногорске семья стала собираться на службу отдельно от баптистской общины и избрала пастором Григория. Он оказался выдающимся проповедником. Вначале к ним присоединились восемь семей, а к 1961 году число пятидесятников в городе выросло едва ли не до двухсот человек.
Тут власть спохватилась и начала действовать. Чего с ними только ни делали: вызовы в милицию и КГБ, штрафы за собрания незарегистрированной общины, товарищеские суды. Результатов не было, верующие продолжали собираться по нескольку раз в неделю.
В архивных документах сохранились отчеты о том, как дружинники блокировали входы в дома, где верующие собирались для молений, и тогда пятидесятники изменили дни и часы собраний и стали проводить их одновременно в нескольких местах. Когда им все же не удавалось пройти в помещение, они начинали распевать псалмы у дома, на улице.
Однажды произошло заметное событие, не раз описанное в правозащитных источниках. Правда, даты расходятся, то ли случилось оно в 1961 году, то ли в 1971-м, то ли зимой, то ли летом. Но сами обстоятельства все описывают одни и те же. К дому, где проходило собрание, подогнали пожарную машину и из брандспойтов стали заливать в окна воду.
Августина вспоминает, что было это в 1962 году, на Пасху, и, когда началось, братья загородили собою оконные проемы. Домик был маленький, всего три окошка. Никто из верующих не покинул собрание.
Собственно, пожарные приехали позже, а вначале пригнали бульдозер и попытались надавить на стену дома, с расчетом, что верующие выйдут, чтобы не быть раздавленными под обломками. Однако они не выходили, а нервы у тракториста не выдержали.
В другой раз мужчин силой вытащили с собрания и в кузове грузовой машины отвезли по полям по одному человеку, вечером поздно вернулись.
Начались аресты. В 1961 году Григорию дали пять лет по статье 227 только что принятого Уголовного кодекса за “создание группы, деятельность которой, проводимая под предлогом проповедования религиозных вероучений, сопряжена с причинением вреда здоровью граждан”. Инициаторы введения новой нормы (ее придумали специально под пятидесятников) полагали, что участие в обрядах этих “изуверов” приводит именно к таким последствиям.
Правда, когда доходило до конкретных дел, с доказательствами было слабовато. Недавно опубликован архивный документ, подготовленный в 1963 году управлением КГБ по Хакасской автономной области: “Многие из черногорских сектантов-пятидесятников страдают различного рода заболеваниями, в том числе нервного порядка. …Часть из этих заболеваний могла возникнуть в результате совершения изуверских обрядов в секте. Однако ни одного убедительного, криминального случая в подтверждение такого вывода не имеется...”4. Публикатор документа также ссылается на местных психиатров, не сумевших припомнить клинических примеров, связанных с пятидесятниками.
Феномен глоссолалий как средство общения с Богом был известен задолго до пятидесятничества, но никому прежде не приходило в голову лишать за них свободы. Что же касается присутствия нервнобольных среди верующих, то неудивительно — многие из них спокон века ищут прибежища в религии.
Тем не менее в начале шестидесятых в Черногорске, помимо Григория Ващенко, за “причинение вреда здоровью” осудили еще пятнадцать человек.
Тогда-то у членов общины возникла дикая и немыслимая, с точки зрения и власти и народа, идея эмиграции из СССР. В те годы еще никто никуда не эмигрировал, евреев начали понемногу выпускать лишь пять лет спустя.
1 Л. Алексеева. История инакомыслия в СССР. М., 1992.
2 Ф.М. Достоевский. ПСС. 1983 Л., т. 25, с. 10—11.
3 Николай Ярыгин. Евангельское движение в Волго-Вятском регионе. М.: Академический проект, 2004, с. 49.
4 А.В. Горбатов. Государство и христиане веры евангельской в Сибири (1945—1970 гг.) Известия Алтайского государственного университета 4—3 (60), 2008, с. 70.
Автор: Лев Семенович Симкин — доктор юридических наук, профессор, специалист в области правового регулирования государственно-конфессиональных отношений.
Источник: "Знамя"
