Корреспондент РДВ беседует с экспертом Независимого совета по правам человека Сергеем БУРЬЯНОВЫМ о законопроекте «о защите религиозных чувств верующих», который находится в настоящее время в процессе обсуждения в органах законодательной власти.
В целях общественной легитимации «закона о чувствах», законопроект активно обсуждают в СМИ и интернете...
На самом деле, это псевдообсуждение, потому что настоящая дискуссия должна осуществляться ДО внесения и, тем более, принятия закона в первом чтении. Т. е. должна рассматриваться концепция закона. Ещё лет 10 назад это было нормой. А сейчас никакого обсуждения в принципе нет. Это так называемая «прокачка», псевдолегитимация.
Тем не менее, нужно внимательно прислушаться к замечаниям, высказанным «критиками» этого закона. В частности, Андреем Кураевым, чьи высказывания как бы задают диапазон в пределах которого колеблется лояльная священноначалию РПЦ МП критика (поскольку, видимо, РПЦ МП является основным лоббистом законопроекта о чувствах)...
Я думаю, что основной лоббист не Русская православная церковь Московского патриархата, а сама власть. И в данном случае, не важно, какие взгляды у Кураева (который, кстати, не является юристом) или любого другого оппонента. С точки зрения права, вся эта буря в стакане воды вторична. Здесь просто должны работать другие юридические принципы, юридическая техника.
Во-первых, нужно определиться с юридическими понятиями. Во-вторых, проверить юридические конструкции, которые строятся на базе юридических понятий. И третье — способы конструирования нормативных правовых актов.
Естественно, основополагающим является принцип определенности юридических понятий. Если в основе какого-либо законопроекта лежат юридические неопределенные понятия, то данный закон изначально является некорректным.
Ключевыми понятиями здесь выступают «религиозные чувства».
Попытаемся их протестировать по принципу юридической определённости. Это не праздный вопрос. На 1-2 курсе в юридических вузах учат: то явление, которое юридически не определяется, не может регулироваться правовыми нормами. Возможно, оно может регулироваться моральными нормами, корпоративными и тому подобными, но — не юридическими.
Итак, если мы разберём понятия «религиозные» и «чувства», то придём к потрясающему выводу: нет ни юридического определения религии с производными от неё, ни, тем более, — чувств. Понятие чувств в различных, неюридических, науках интерпретируется с различных, иногда диаметрально противоположных, подходов, что позволяет утверждать, что юридически определить чувства невозможно в принципе. Это нечто внутреннее, то, что определяется каждым изнутри, но снаружи не определяется никак.
Вывод простой: понятие «религиозные чувства» является юридически неопределённым, а следовательно не может регулироваться правовыми нормами. И этот законопроект, который сейчас принят в 1-м чтении (а также подобные ему), должен быть не «подкорректирован», «отрихтован», а полностью отклонен, поскольку не лезет ни в какие юридические «ворота».
Я солидарен с Генри Резником, которым заявил, что этот закон «оскорбляет юридические чувства». Могу добавить, что он оскорбляет «юридические чувства» не только учёных, правоведов, а студентов юридических факультетов, начиная со 2-го курса.
Мы живём уже во 2-м десятилетии XXI века. Но давайте оглянемся назад (как это все постоянно у нас делают), в начало XX века, вспомним историю Льва Толстого, а особенно ответ писателя на определение Святейшего Синода о его отлучении. Толстой написал тогда: «Я убедился, что учение церкви есть теоретически коварная и вредная ложь, практически же — собрание самых грубых суеверий и колдовства, скрывающее совершенно весь смысл христианского учения». Интересно, насколько он тут наговорил в перспективе принимаемого Думой законопроекта?
Думаю, «двушечкой» бы Толстой не отделался, если выражаться языком наших государственных деятелей. Но здесь я бы сделал маленькую поправку: где, в каких государствах защита религиозных чувств всё-таки возможна. Мы понимаем, что в светских, т. е. мировоззренчески-нейтральных, государствах защита религиозных чувств невозможна по определению, поскольку противоречит духу и букве конституции и т. д. Но светскими являются не все государства. Гипотетически можно предположить, что в конфессиональных государствах возможна защита религиозных чувств, и она там происходит. Там все, кто выступают против доминирующей (законодательно закреплённой в государстве) конфессии, автоматически подпадают в качестве объектов, от которых требуется защита. От них защищают доминирующую конфессию, которая одновременно выполняет роль государственной идеологии. В этих государствах, с точки зрения закона, защита религиозных чувств возможна, хотя это очевидно противоречит международно-правовым нормам и реалиям XXI века, скорее приближаясь к средневековому укладу.
Какие это государства?
Прежде всего, исламские. Например, я полагаю, что работой с «антиисламскими подрывными элементами» и «защитой религиозных чувств» занимаются Стражи исламской революции в Иране. И могу сказать, что занимаются очень серьёзно, там это на высоком уровне поставлено. Поэтому, если у нас будет принят этот закон, то обменяться опытом найдётся с кем...
Источник: Россия для всех
Комментарии