Вера МЁЛЕМАН
Пока в России вовсю обсуждается законопроект "Об оскорблении чувств верующих", в Голландии аналогичный закон, просуществовавший добрых восемь десятков лет, наконец, отменен.
Надо сказать, что Нидерланды – одна из немногих стран, где существовал закон о богохульстве. Он был введен в 1930-х как средство противодействия коммунистам и анархистам, боровшимся с голландскими протестантами и католиками под лозунгом: "Религия – опиум для народа!" Также этот закон был призван предотвратить развитие в обществе религиозной напряженности и поляризации.
Впоследствии число религиозных людей в Нидерландах неуклонно сокращалось, и закон, по сути, утратил смысл. Никому уже не было дела до того, что кто-то оскорбил Папу или даже Бога, если уж на то пошло. Оскорбления в адрес геев или чернокожих рассматривались голландским обществом как куда более серьезное преступление. Вплоть до начала 2000-х, то есть на протяжении семидесяти лет существования закона, за оскорбление/осквернение верующих, а также божеств и предметов культа были осуждены всего четыре человека.
Однако в последнее десятилетие антиклерикальная тенденция зашла в тупик, и проблема богохульства вдруг снова стала вызывать горячие дискуссии и общественную фрустрацию.
По сути, в начале 2000-х закон получил "вторую жизнь". Это, прежде всего, было вызвано ростом в Нидерландах мусульманского населения с его особо чувствительным отношением к исламу. В итоге закон, который, как предполагалось, должен был предохранить голландское общество от поляризации, разделил его на две значительные группы: критически настроенные журналисты, политики и другие публичные фигуры — с одной стороны, и растущая мусульманская община — с другой.
Настоящим катализатором этой напряженности стало убийство знаменитого голландского кинорежиссера Тео ван Гога. Он был критически настроен по отношению к мусульманам и вызвал в обществе жаркие дебаты своим фильмом, посвященным проблеме обращения с женщинами в исламе. Ван Гог был убит в 2004 году мусульманским экстремистом Мохаммедом Б., и это убийство разожгло в Нидерландах огромную социальную ненависть. Люди увидели в Ван Гоге героя, при этом многие стали опасаться, что свобода слова отныне – под угрозой. По результатам соцопроса, проведенного в Нидерландах после гибели Ван Гога, 52% респондентов высказали убеждение в том, что со свободой слова в стране покончено.
Странная реакция на убийство Ван Гога последовала от министра юстиции Пита Хейна Доннера. Он предположил, что это преступление было необходимо, дабы "оживить" закон о богохульстве, а также чтобы общество стало более строгим (к тем, кто оскорбляет чувства верующих) в будущем. Создалось впечатление, что министр хотел некоторым образом оправдать Мохаммеда Б. в его кровавом деянии.
Заявление Хейна вызвало взрыв негодования и породило эффект, обратный тому, на который, вероятно, рассчитывал министр. Люди стали высказывать серьезные сомнения в целесообразности существования закона о богохульстве, к которому постоянно апеллировали мусульмане, поддерживая в обществе ситуацию агрессивной поляризации.
Общественность, наконец, всерьез задумалась: разумно ли видеть в критически высказывающемся человеке ("кощуннике", "богохульнике") угрозу голландскому обществу? И должна ли вообще религия находиться под защитой государства?
Стремление к отмене закона становилось все более отчетливым — в том числе и среди политических партий. На протяжении нескольких лет им противостояла Государственная реформистская партия, игравшая ключевую роль в последнем кабинете министров. Но, в конце концов, число голосов в парламенте оказалось достаточным для того, чтобы переместить этот законодательный акт из свода законов в книги по истории.
Тем не менее, последствия этого вредного закона до сих пор ощущаются. На мой взгляд, голландские журналисты сегодня гораздо более осторожны, чем были когда-то — они дважды подумают, прежде чем станут публиковать что-либо открыто критическое. Это странный и негативный симптом.
Отмена закона о богохульстве – определенно позитивный шаг. И не только потому, что свобода слова более важна, чем чувствительность религиозных групп, но и потому, что этот закон реально устарел. Он не подходит обществу, в котором государство и церковь разделены. Помимо этого, я полагаю, что закон – вообще далеко не лучший способ защитить религиозные группы от оскорбления или вреда. Общество должно быть готово сохранять мир и предотвращать поляризацию без специальных законов.
Журналисты же должны иметь возможность писать обо всем, о чем считают нужным, и не бояться критиковать те или иные явления открыто, невзирая на чувства тех или иных групп, в том числе религиозных. Свобода слова и свобода прессы формируют настоящий краеугольный камень демократии и нашего общества. Такого общества, частью которого хочет быть каждый, независимо от того, религиозен он или нет. И, думаю, что эти вещи важны в современном мире отнюдь не только для Нидерландов.
Источник: Росбалт
Комментарии