Ксения МЯЛО
Не требуется очень сильно напрягать воображение, чтобы представить себе реальность, стоящую за словами «семь лет тюремного заключения». Так что же случилось с нашим обществом, если, по данным опроса, проведённого Левада-центром в самый разгар событий вокруг дела панк-группы «Pussy Riot», большинство респондентов (46,6 против 32 %) высказались за такое, предельно жёсткое наказание для его фигуранток? Ведь, даже если допустить, что приведённые данные, как и данные любого опроса, не отражают с предельной точностью картину общественного мнения, трудно спорить с тем, что они действительно зафиксировали некий сдвиг в нём. Хотя в первые дни после 21 февраля, когда участницы ставшей скандально знаменитой группы осуществили свою хулиганскую акцию в храме Христа Спасителя, ничто, казалось, не предвещало его.
В обществе эта акция вызвала в основном неприятие – как грубая выходка предельно дурного вкуса, безусловно, заслуживающая не только морального осуждения, но, возможно, и судебного наказания – разумеется, в строгом соответствии с действующим законодательством. В этом сходились люди самых разных политических убеждений и мировоззрений. Так, сразу же после 21 февраля некоторые довольно известные персоны из тех, кого у нас принято именовать либералами, заявили о своём отрицательном отношении к выходке «Pussy», как откровенно глумливой, а эстетически крайне убогой. Не наблюдалось никакого противостояния «верующих» и «неверующих». А ведь именно возбуждение розни между этими группами населения вменила в вину участницам «Pussy» резолюция заседания Межрелигиозного совета, состоявшегося 22 марта в Московской хоральной синагоге. Отделяя «верующих» от «неверующих», участники этого заседания, разумеется, имели в виду только практикующих, более или менее поддающихся точному учёту последователей той или иной конфессии, всех остальных, видимо, разом записывая в «неверующие», что, конечно, огрубляет картину. Между тем как раз немало тех, кого они зачислили в этот разряд, резко отрицательно отнеслись к акции панк-группы. В свою очередь, немалая часть православного церковного народа призывала не разжигать жажду мщения и не спешить, ещё даже до начала следствия, с вынесением приговора.
Словом, первоначальная общественная реакция на скандальную акцию 21 февраля оказалась в целом взвешенной и здоровой, и это позволяло надеяться, что при рассмотрении дела в судебных инстанциях удастся избежать обеих крайностей – как безответственного попустительства, так и возведения действий группы в ранг особо опасного преступления, угрожающего подрывом не только «нравственных устоев общества», о чём сразу же заявил Патриарх, но и даже самих основ государства. Однако, как свидетельствует, даже при кратком панорамном её обзоре, вся хроника «дела», именно это последнее и произошло.
Уже через неделю после акции «Pussy Riot» пресс-служба МВД РФ сообщила, что в отношении её участниц возбуждено уголовное дело, а сами они находятся в розыске, который, впрочем, продолжался очень недолго, что неудивительно – ведь на задержание трёх девушек (отнюдь не подозреваемых ни в убийстве, ни в совершении или подготовке террористического акта) было «брошено» 20 оперативников. Чем объяснить такую мобилизацию сил и такое служебное рвение? Обычно у нас всё по-другому: месяцами, а то и годами ищут и не находят виновников самых страшных преступлений, которые так и остаются не наказанными и даже не представшими перед судом. И на этом общем фоне жизни в стране такая оперативность поражает – именно в случае, который может вызвать брезгливость и нравственное отторжение, но ведь не только не пролилось ни капли крови, никому и не был нанесён заслуживающий упоминания материальный ущерб.
Как бы то ни было, нарушительницы были задержаны, остальное надлежало сделать следствию и суду, которому, в соответствии с признанной у нас в стране презумпцией невиновности, только и принадлежит право назвать обвиняемого преступником. Стало быть, оставалось ждать судебного решения, а оно, как ясно каждому, в немалой мере зависит от накала общественной атмосферы, в которой оно выносится. Не говоря уже о свободе от давления, скрытого или явного, крупных политических сил. Необходимость для суда подобной свободы в вынесении приговора, казалось, должна быть понятна всем, не исключая, разумеется, и такой влиятельной организации, как Русская Православная Церковь. А раз так, то хотелось надеяться, что нарастающее вокруг дела «Pussy Riot» эмоциональное возбуждение пойдёт на спад. К сожалению, надежды эти не оправдались: именно Церковь резко ужесточила свою обвинительную риторику в адрес уже находящихся в СИЗО фигуранток дела, равно как и тон своих требований, предъявляемых властям.
Так, 9 марта, выступая в коллективном блоге «Православная политика», председатель Синодального отдела Московской Патриархии по связям с общественностью, протоиерей Всеволод Чаплин прямо заявил: «Нам, православным христианам, брошен вызов – вызов хамский, наглый, агрессивный. В этих условиях православный христианин должен защищать свои святыни. Защищать всеми законными средствами, то есть осуждать кощунство и требовать от государства исполнить свою работу… Уступать давлению агрессивной группы, бьющей сейчас на жалость, Церковь не намерена».
Не знаю, насколько уместна в устах священнослужителя такая, выражаясь библейским языком, «жестоковыйность», но он ею откровенно гордится. Главное в другом: как явствует из заявления отца Всеволода, Церковь, не намереваясь уступать давлению «бьющих на жалость», вовсе не собиралась отказываться от своих возможностей давления на власть. Иначе нельзя истолковать несколько раньше прозвучавшие его слова о том, что те, кто не осудит должным образом акцию «Pussy», «могут перестать рассчитывать на поддержку православных» (см.: «Независимая газета», 27 февраля 2012 года). Предупреждение, конечно, весьма строгое и особенно весомое в свете состоявшейся ещё 8 февраля встречи Патриарха Кирилла с В. В. Путиным, в ходе которой предстоятель РПЦ охарактеризовал 2000‑е годы как «чудо Божие», совершившееся при «активном участии руководства страны» – то есть президента В. В. Путина. И конечно, так обозначив свою позицию, Церковь была вправе ожидать встречных шагов и жестов. Одним из важнейших среди них стало принесение претендентом на новый президентский срок извинений перед верующими за оскорбившую их выходку панк-группы.
Эти извинения можно назвать событием экстраординарным, ибо за всё предыдущее десятилетие страна ни разу не услышала таковых, хотя извиняться было за что – за сгоревших заживо в своих обветшалых приютах стариков, за погибающих в огромных количествах детей, не говоря уже о взрослых; за то, что ветераны всё ещё ждут решения своего жилищного вопроса… Не было извинений и перед миллионами людей, заклеймённых «совками» и сходящих в небытие с горьким чувством растоптанности, обессмысленности всей прожитой ими жизни.
«Включу телевизор – опять всё наше ругают. Выключу – а слова уже застряли. И вот тут, – она показала на сердце, – будто лёд положили… Жить как?! Всё отобрали. Всё исчернили. Даже воздуха не оставили», – так записала рассказ одной из своих подопечных бывший работник службы социальной защиты населения Т. А. Калёнова, автор документальной повести «Записки инспектора» («Наш современник», № 5, 2011). И сколько людей пережило подобное, скольким этот «лёд под сердцем» отравил последние годы жизни (к несчастью, знаю о том по своей собственной семье), а то и преждевременно свёл в могилу. А потому, на мой взгляд, неожиданное решение идущего на третий президентский срок В. В. Путина принести извинения именно в данном конкретном случае – за «Pussy» – явно продиктовано не чуткостью и гуманностью, а какими-то другими соображениями и представляется мне тем самым исключением, которое лишь подтверждает правило. Подтверждает то, что именно общим правилом в нашей стране стало грубое, походя, попрание чужих чувств и убеждений (а они могут быть не только религиозными). К сожалению, не считала зазорным это и сама Церковь, внесшая ничуть не меньший, нежели пресловутые «либералы», вклад в обвальный разгром всего советского наследия. Не пощадив при этом даже память о Великой Отечественной войне, о чём я уже достаточно подробно говорила на страницах журнала. И разве не призывал один довольно известный священнослужитель на страницах православной газеты «Радонеж» (№ 13–14, 2000) покаяться в пособничестве «безбожной власти» даже бывших октябрят, не говоря уже о комсомольцах?
Продолжаются и настойчивые попытки теперь уже не только РПЦЗ, но и подписавшей с ней Акт о каноническом общении (2007) РПЦ МП обелить и даже героизировать тех, кто в годы самой страшной в истории нашего Отечества войны перешёл на сторону врага. Но даже такие, недавно ещё казавшиеся совершенно немыслимыми на нашей земле акции, как освящение в июле 2010 года (то есть в год 65‑летия Победы) одним из епископов РПЦЗ открывшегося в подмосковном Подольске Музея антибольшевистского сопротивления, не повлекли за собой ни объяснений, ни извинений со стороны властей – как церковных, так и светских. Хотя разве могла бы состояться сама церемония освящения без их ведома и согласия, как не мог бы без этого появиться и подобный музей, немалая часть экспозиции которого посвящена апологии «казачьего сопротивления» на стороне гитлеровцев (об этом сообщалось в «НГ-религии» 16 мая 2012 года).
Видимо, в Кремле сочли, что всё это, как, впрочем, и поддержка главой ОВЦС МП митрополитом Иларионом (Алфеевым) Вильнюсской декларации Парламентской ассамблеи ОБСЕ, в 2009 году поставившей знак равенства между гитлеровским рейхом и СССР, не угрожает ни нравственному здоровью нации, ни государственным интересам России. Иное дело – фигурантки «Pussy Riot», чьё длительное содержание в СИЗО уже начинает походить на внесудебную расправу. В течение всего Великого поста с амвона звучали обличения совершённого панк-группой «злодеяния», «духовного злодейства», грозящего России утратой будущего, коль скоро страна не сумеет отнестись к этой акции должным образом.
Протоиерей Всеволод Чаплин, сравнивший критические выступления в адрес Церкви с гонениями первых послереволюционных лет, заявил о неких силах, пытающихся «снова загнать религию в гетто советского образца». Подобная аналогия, конечно, воздействовала на чувства и способствовала ещё большему нагнетанию страстей. Но те гонения, о которых счёл нужным напомнить протоиерей, осуществлялись, как и гонения на первых христиан, с использованием всех возможностей государственного аппарата насилия. Ничего подобного пока ещё невозможно увидеть ни в действиях самой панк-группы, ни в выступлениях защищающих её журналистов и политиков. Напротив, это Церковь обратилась к государству с требованиями примерного наказания виновных. Это председатель Синодального отдела по связям с общественностью открыто заявил в телеэфире, что «должно быть усилено наказание за такого рода деяния, это должно быть уголовное наказание». Наконец, это именно в православных храмах в Вербное воскресенье после молебна некая инициативная группа начала сбор подписей под обращением в Генеральную прокуратуру РФ с просьбой привлечь к уголовной ответственности всех участников акции, её предполагаемых (?) организаторов и освещавших это событие журналистов.
Масштабный охват, что и говорить: такое расширение списка виновных может и впрямь навести на мысль о гонениях, вот только теперь бывшие гонимые сами могут превратиться в гонителей. К счастью, государство пока не пошло навстречу пожеланиям о замене уголовной статьи. Но тенденция к моральной дискредитации всех, кто не согласится признать за Церковью приоритетное право на суждение по всем вопросам и проблемам, с которыми сталкивается население России, очевидна. У таких притязаний, конечно, могут быть сторонники, и показательно в этом смысле появление 14 мая 2012 года на страницах такой известной газеты, как «Московская правда», статьи под отзывающимся чем-то до боли знакомым заглавием «Осторожно: атеизм». Автор прямо заявляет, «что православие (и другие конфессии) является единственной по-настоящему конструктивной силой современного российского общества» (курсив мой. – К. М.). Конечно, это частная точка зрения, безусловно, имеющая право на выражение. Однако дело предстаёт совсем в ином свете, когда сходную позицию заявляют лица такого ранга, как Патриарх. В своей проповеди 17 марта текущего года в Троицком соборе Свято-Данилова монастыря нынешний Предстоятель Русской Православной Церкви прямо заявил, что немалая часть российского общества больна и что «эта болезнь иногда проявляется в безбожии, в агрессии, в распространении зла и клеветы на Церковь».
«Безбожие» – сильное слово, сродни «злодеянию». А поскольку «безбожником», как явствует из контекста, в этом, зловещем, смысле может быть назван любой человек атеистических или агностических убеждений, да и просто человек невоцерковлённый, то это эффективный, хотя ещё и не самый худший способ «поставить его на место». С больного какой спрос? Его нужно лечить, и, как можно предположить, при выборе методов лечения учитывать его мнение тоже вовсе не обязательно: он ведь духовно больной!
А вот в обращении Высшего церковного совета (ВЦС) РПЦ все критикующие Церковь прямо названы врагами веры и сторонниками «антироссийских сил», и это открывает путь к обвинению любого, кто решится высказать своё независимое критическое суждение о Церкви, едва ли не в государственном преступлении.
Как видим, клубок проблем, обозначенных делом «Pussy Riot», выкатился уже далеко за его пределы, то есть оценки самой акции и определения меры ответственности за неё. Оно, это дело, резко усилило в обществе разброс и даже противостояние мнений по таким крупным вопросам, как взаимоотношения Церкви и государства, формы и пределы вмешательства Церкви во все сферы общенациональной жизни, вообще пределы религиозного контроля частной жизни граждан. Оно – и это главное – во весь рост поставило перед нами проблему свободы совести, право на которую записано в Конституции РФ (ст. 28) и которая подразумевает свободу исповедовать «любую религию или не исповедовать никакой». Разворачивающаяся у нас на глазах кампания по дискредитации «безбожников» является, стало быть, прямым нарушением этого права, и началось это не сегодня.
12 лет назад, будучи тогда ещё митрополитом и главой ОВЦС и в этом качестве представляя разработанную Русской Православной Церковью социальную доктрину, Патриарх Кирилл прямо ответил на вопрос о свободе совести «…Утверждение юридического принципа свободы совести, – заявил он тогда, – свидетельствует о духовной деградации общества, о массовой апостасии и духовной индифферентности к делу Церкви и к победе над грехом. Однако этот же принцип свободы совести может быть полезен для выживания Церкви в безрелигиозном мире, ибо позволяет ей установить должный гражданский статус перед лицом секулярного государства, инаковерующих или неверующих слоёв общества».
Иными словами, душепагубный для граждан, принцип этот, в иных условиях может оказаться тактически выгодным («полезным») для самой Церкви, которая может затем и отказаться от него, коль скоро в нём отпадёт необходимость. Высказывание вполне откровенное, и вольно же было обществу не услышать того, что было ему заявлено так открыто. Но теперь настало время вновь вернуться к вопросу о том, что такое светское государство, должна ли быть таковым Россия, а если нет, то тогда следует изменить Конституцию. Наконец, является ли свобода совести, как полагает автор этих строк, драгоценным и оплаченным великими жертвами и страданиями достоянием человечества, либо она и впрямь открывает путь в гибельную бездну греха? Ясно, что, не ответив честно самим себе на эти вопросы, мы окажемся обречены бессмысленно вертеться в карусели «дел Pussy Riot», ожесточаясь и не ведая ни того, по какому закону мы живём, ни даже того, по какому хотели бы жить.
Автор: Ксения Григорьевна МЯЛО - политолог, публицист и общественный деятель, чл.СП России.
Источник: Наука и религия
Комментарии