Новый поворот в обоснованиях госчиновниками репрессий против инакомыслящих оказался старой традицией всех авторитарных режимов 20-го века. У реваншистов от светской власти и идеологов РПЦ МП стала "вызывать подозрение" степень психической полноценности тех, кто усматривает беззаконие в действиях чиновников или протестует против погружения общества в клерикальный тоталитаризм. Эта хорошо известная методика подавления противников тоталитарных режимов применялась фашистским режимом в Германии 30-40-х годов 20-века, практиковалась в борьбе с политической оппозицией в СССР и продолжает использоваться в ряде оставшихся в мире такого рода режимов, к числу которых, как видно, вновь горят желанием быть причисленными и российские власти.
В нарастающем противостоянии между гражданским обществом страны и политическими реакционерами от власти, которых поддерживают клерикалы Московской патриархии, правовая состоятельность претензий россиян слишком очевидна, чтобы общество можно было подозревать в неуважении к закону. Вероятно, поэтому наиболее усердные чиновники режима и вернулись к старому испытанному способу объявлять всех, выступает против их собственных беззаконий сумасшедшими. Признаком того может послужить попытка организации психиатрического обследования правозащитника из Петрозаводска Максима Ефимова, регулярно уличающего чиновников в грубых нарушениях закона и злоупотреблениях своими полномочиями в процессе перекачки средств налогоплательщика в пользу религиозной корпорации РПЦ МП. В тот же ряд, очевидно, можно поставить и настойчивые инициативы врача, обслуживающего органы охраны правопорядка, который рекомендовал пройти психиатрическую экспертизу со страху задержанному властями во время уличной акции Сергею Удальцову.
На фоне возникших синхронно этому заявлений не вызывающего у властей сомнений в своей психической полноценности Всеволода Чаплина, можно предположить, что кроме аргументов, типа "сам дурак!", не остается использовать ничего иного и клерикалам. Это выглядит естественным, так как, например, разжигание вражды по признаку вероисповедания церковными функционерами, будучи ненаказуемым, оказывается недостаточным "аргументом", так как реагировать на такие провокации общество перестало. Однако, когда оно требует ответа от "разжигателей", то кроме туманных ссылок на положения церковной доктрины, никаких вменяемых оправданий своих действий клерикалы не предлагают.
Собственно, уже одно это могло бы стать причиной для специалистов в области уже упомянутой психиатрии озаботиться вопросом о степени адекватности отдельных клерикальных функционеров. В самом деле, разве можно предположить, что отдающие отчет в своих действиях персонажи могут сознательно и последовательно демонстрировать нарушения норм действующего законодательства и общественной морали? Тем более, что вопросы, касающиеся того, насколько глубокий отпечаток накладывает на личность воздействие любой тоталитарной структуры – политической, военной или религиозной, давно и успешно изучаются научными специалистами в России и за рубежом.
ReligioPolis
