Владимир НАЗАРОВ
Любовь и уважение, испытываемые мною к Русской православной церкви, заставляют меня отреагировать на поднявшуюся волну критики в ее адрес. Я не стану защищать Церковь от нападок. Лучшая защита Церкви — это молитва и социальное служение. Однако само устроение института Русской православной церкви, на мой взгляд, нуждается во внимательном изучении и, может быть, переосмыслении. Я не претендую на истинность своих суждений (напротив, буду рад, если мои печальные размышления будут опровергнуты более знающими и воцерковленными людьми), но мне кажется важным сконцентрировать внимание на более общих вопросах, чем наличие или отсутствие у патриарха дорогих часов. Заранее прошу у православных читателей прощения за некоторую резкость в суждениях и неизбежное для формата газетной колонки упрощение действительности. Это сделано не из желания какого-то очернить, а только для более четкой формулировки моих тезисов.
Начну издалека. В конце XV века в русском православии произошел важнейший церковно-политический спор. Должна ли церковь быть активным участником государственной политики? На что жить монастырям: собственным трудом или за счет подаяния и эксплуатации крестьян? Принципиально разные ответы на эти вопросы сформулировали два церковных течения: «стяжатели» и «нестяжатели».
Это спор нередко связывают с именами двух российских святых: Иосифом Волоцким и Нилом Сорским. У каждого была своя правда, свой способ служения Богу. Иосиф неукоснительно соблюдал внешний устав и выполнял социальное служение: помогал сиротам и крестьянам во время голода. Церковное имущество для него было средством служения. Преподобный Нил Сорский считал, что главное — это внутреннее преображение человека, а имущественные вопросы отвлекают от внутреннего развития.
Если люди живут по совести, то какой бы путь служения они не избрали, путь этот угоден Богу и не может быть конфликта между такими людьми. Конфликты возникают там, где способ служения и личные амбиции становятся важнее цели. Так во многом произошло с последователями Иосифа Волоцкого и Нила Сорского. Арбитром в споре выступило государство. Нестяжатели предложили ему отдать церковные земли, но не признавали никаких необходимых с политической точки зрения исключений из христианского учения. Стяжатели, напротив, держались за церковное имущество, но были готовы потакать властям в определенных вопросах. Например, именно «стяжатели» разрешили Василию III развестись с бесплодной Соломонией и жениться на Елене Глинской. Примечательно, что в результате потакания церкви земным властям родился Иван Грозный.
Нетрудно догадаться, что государство предпочло обменять лояльность на собственность. От этого российское общество, безусловно, проиграло. Гораздо труднее оппонировать государству, которое прикрывается моральным авторитетом церкви. «Стяжательство» в церкви подтачивает нравственные идеалы, а в обществе, где господствует моральный нигилизм, трудно укореняются идеи личной свободы и ответственности. Еще Ф. Хайек отмечал, что только в обществе, где условности и традиции сделали поведение человека в значительной мере предсказуемым, насилие может быть сведено к минимуму. Поэтому забвение христианских традиций или использование их для прикрытия насилия властей не может не удручать либерально настроенных граждан.
Перед написанием этой колонки я решил поговорить с настоятелями нескольких московских приходов, чтобы лучше понять, как у них организован бюджетный процесс. Во всех случаях получил отказ даже обсуждать этот вопрос. В Канаде я как-то присутствовал на собрании одного из православных приходов. Настоятель тихо сидел в углу, пока выбранные приходом миряне докладывали собранию о финансовом положении и хозяйственной деятельности прихода. После собрания я попросил дать мне копии финансовых отчетов. Эта просьба вызвала самый горячий отклик: мне показали отчет о доходах и расходах до последнего канадского доллара. Местных прихожан очень обрадовал факт, что российский студент заинтересовался жизнью их прихода. По-моему, именно такая реакция естественна для людей, любящих свое дело. Даже с точки зрения «стяжательства» в понимании преп. Иосифа, открытость информации в современном обществе — вещь полезная, ведь она позволяет максимизировать взносы на благотворительность. Любая цивилизованная общественная организация стремиться показать, насколько эффективно она потратила привлеченные ресурсы. Это открывает ей кошельки меценатов.
Однако несмотря на жесткий отказ от диалога один из настоятелей дал мне очень дельный совет: почитать типовой устав прихода РПЦ, который был принят Священным Синодом 10 октября 2009 года. После прочтения этого документа отпадает всякая необходимость в дальнейших исследованиях. Из типового устава четко следует, что ключевую роль в административно-хозяйственном управлении приходом играет настоятель, который целиком и полностью зависит от расположения епархиального архиерея. В уставе даже нет такого понятия, как прихожанин. Очевидно, что обычный прихожанин (а тем более «захожанин») не имеет в Церкви никаких прав и общаться с ним по хозяйственным вопросам — это потеря времени и риск навлечь гнев архиерея, если такое общение им не санкционировано. Стоит отметить, что, согласно Приходскому Уставу 1917 года, личное участие христианина в устроении прихода являлось его священным долгом, без исполнения которого «христианин остается мертвым членом прихода».
Даже поверхностный взгляд на нынешнюю Русскую православную церковь позволяет сделать вывод о том, что в ней слишком большую роль занимает духовное наследие «стяжателей» (не преп. Иосифа, а именно «стяжателей»):
— во внешнем мире Церковь — союзник власти, когда в ситуации гражданского конфликта гораздо более востребованной является роль посредника, учитывающего интересы всех сторон;
— во внутреннем устроении Церкви «стяжательство» мешает ей быть моральным авторитетом и отвлекает ресурсы от необходимых обществу проектов.
На пути стяжательства РПЦ удалилась от идеала соборной Церкви. О том, как можно было бы изменить ситуацию, читайте в следующей колонке.
Источник: Известия
Комментарии