Платон ПРОХОРОВ
Справедливое в отдельных случаях мнение о том, что гениальное – просто, как известно, можно отнести далеко не ко всем попыткам огульных упрощений. Такое общеизвестное "упрощение", например, как современная общественная мораль, включающая непозволительность развратного образа жизни, не разъясняет, каким сложным биохимическим путем влияет это на воспроизводство неполноценных поколений или разрушает сознание человека. Но сама мораль не теряет оттого в своей справедливости. Развиваясь, совершенствуясь и входя в разряд тех самых "простых гениальностей", она оказывается оптимальным общественным способом саморегулирования. Тогда как, привнесение разной отсебятины или искусственных упрощений в саму мораль приводит, как правило, если и не к бедам, то к странноватым казусам.
Похоже, к таковым можно отнести и недавний "духовный наказ" Московской патриархии российским властям, данный отчего-то в виде трансляции завещания Александра III своему сыну, правлением которого, как известно, и окончился клерикально-монархический период истории России. "В политике внешней держись независимой позиции. Помни, у России нет друзей. Нашей огромности боятся. Избегай войн. В политике внутренней прежде всего покровительствуй Церкви. Она не раз спасала Россию в годины бед. Укрепляй семью, потому что она - основа государства", - цитировал слова предпоследнего императора и главы Православной российской церкви глава ОВЦС РПЦ МП митрополит Иларион, выступая на первом заседании экспертного совета при спикере Госдумы. Кстати, той самой Госдумы, которая в результате фальсификации властью парламентских выборов в декабре 2011 года, была объявлена Центризбиркомом легальной (законной), однако легитимной (признанной законной обществом) без признания им честности выборов так и не стала.
Быть может такое парадоксальное обстоятельство, как спокойно работающая Госдума после признания выборов в нее надувательством и сподвигло клерикальную институцию посоветовать властям управлять современным государством руководствуясь простейшими представлениями обывателя 19-го века о современной ему морали? В том числе и о церкви, как государственном департаменте, который обеспечивал сакральность известной феодальной триаде. При этом, отдельные "простые истины", которым приписывается определяющее значение при формировании государственной политики, являются не только моральными идеалами, существовавшими за века до рождения Александра III, но и ныне присутствуют в общепринятой в России морали. Это и собственное достоинство, и старание избегать конфликтов, и традиционные для российского общества семейные ценности.
Но зачем же потребовалось церкви подкреплять "государевым авторитетом" не только традиционные российские идеалы, но и изоляционистские фобии одной из последних монархических империй? Митрополит весьма прозрачно отождествляет события на Ближнем Востоке и на Севере Африки с наличием некоего "врага", происки которого угрожают и России. Быть может, "наставляя" власть в том, что и в эпоху глобализации громадная страна ничем не отличается от монархии 19-го века и находится в окружении "врагов" церковная институция сама в это верит?
Судя по достаточно современным способам обеспечения собственного существования – финансовой, имущественной, инвестиционной или международной межконфессиональной политике, РПЦ МП мало похожа на сообщество замкнутых в себе ретроградов. Ее руководство, апробировав себя и в бизнесе, и в политике, не имеет сегодня ничего общего с маргинальными сообществами микроскопических африканских королевств. Но отчего же тогда клерикальной структуре и в этом, теперь уже не исключительно конфессиональном, а политико-идеологическом контексте потребвалось "пить вино, проповедуя воду"?
Впрочем, на простейшее объяснение этого указывает сам митрополит Иларион. После признания очевидной справедливости протестов против коррупции, материального расслоения, но отказавшись от логичного в таком случае указания естественной причины проблем, он обращается к традиционному мифу о внешнем "враге".
Проявление тенденций к изоляционизму в периоды серьезных кризисов было свойственно многим государствам. В отдельных случаях это приводило даже к развязыванию их властями войн ради сохранения собственного влияния. Но история хорошо иллюстрирует, чем заканчивались опыты с разрешением внутренних проблем за счет переключения внимания народа на агрессию вовне. Несмотря на то, что консолидация общества, о необходимости которой упоминает митрополит, происходит не только при наличии внешней угрозы, церковь предпочитает об этом не напоминать. Современная политика в своем развитии направлена в идеале на исключение военной агрессии, заведомая неэффективность которой ясна сегодня практически всем. Перспективы подобных войн ныне могут рассматриваться или вынашиваться разве, что идеологическими извращенцами, либо становиться следствиями политической истерии. Поэтому созвучные маргинальной "конспирологии" намеки на "внешние угрозы", которые допускаются представителями РПЦ МП, могут объясняться как угодно, но сочувствия даже в относительно просвещенной среде они не вызывают.
Складывающаяся для Московской патриархии ситуация все большей зависимости от кризисного политического режима, конечно, могла бы оказаться сегодня и совершенно иной. При этом, церковная поддержка народа, а значит и здравого социального стремления страны к миру и конструктивному развитию, могла бы выразиться у нее не в присоединении к декларациям о намерениях со стороны власти, а в независимой позиции религиозной организации. Тогда РПЦ МП почти наверняка не пришлось бы сегодня прибегать к "завету императора" в попытке обосновать свою собственную необходимость государству в довольно нелепой роли "источника морали". А заодно и инициатора кампании за лишение страны и общества перспектив построения светского правового государства, издержки которой скоро все равно придется "расхлебывать" в российской науке, образовании, армии и других сферах жизни страны.
ReligioPolis
