РПЦ МП КАК ИДЕОЛОГИЧЕСКИЙ ОТДЕЛ "ЕДИНОЙ РОССИИ"

Александр КОЛЕСНИЧЕНКО

На днях Мосгорсуд признал экстремистским лозунг «Православие или смерть». По мнению протоиерея отколовшейся от РПЦ Русской православной автономной церкви Михаила АРДОВА, настоящих верующих в России – лишь 2% населения, да и тех окружающие считают сумасшедшими. В интервью «НИ» протоиерей Ардов рассказал, почему пропаганда православия вызывает отторжение и насколько велика вероятность превращения России в мусульманскую страну.

– В своих выступлениях вы сравниваете Русскую православную церковь с КПСС. За что вы их так?

– Марксизм-ленинизм – это чудовищная лжерелигия, а КПСС была сатанинской пародией на церковь. Вместо церковных соборов – съезды, вместо еретиков – враги народа, такие как Троцкий. Были свои мученики за веру – Павлик Морозов, Зоя Космодемьянская, Александр Матросов. Православную церковь Сталин в 1943 году решил использовать для своих целей. В Кремль вызвали трех митрополитов, которым разрешили открыть семинарии и издавать журнал под надзором министерства госбезопасности. И дальше Московская патриархия стала формироваться по образу и подобию компартии. Принятый тогда устав с незначительными изменениями действует до сих пор. Вся церковная собственность принадлежит Синоду (совет высших иерархов церкви. – «НИ»). Синод – это митрополит-бюро, а патриарх – генеральный секретарь.

– В других конфессиях – иначе?

– Один из принципов православия – меньший собор не может отменить постановления большего. Последний легитимный собор Российской православной церкви (в «Русскую» ее переименовал Сталин, чтобы потеснить Русскую зарубежную церковь) принял в 1918 году совершенно другой устав. А все, что было после 1943 года – незаконно.

– Прихожанам какое до этого дело?

– Многим действительно до этого нет дела. Они поставили свечку, перекрестились. Их интересует не истинность церкви, а красивый интерьер, иконы, батюшка чтобы сердечный был. Кстати, в России православие реально практикуют два процента населения. Это те, кто регулярно ходят в храмы, исповедуются и причащаются. Но поскольку у нас считают православными всех, кто в детстве крещен, то церковные пропагандисты говорят про 80%. На Западе – то же самое, там ходят в храмы те же два-три процента. Мы живем в постхристианские времена. Христианство осталось на обочине, как пройденный этап.

– Почему христианство – на обочине, а ислам – на подъеме?

– В исламе, к счастью для нас, нет единства. В Пакистане талибы взрывают мечети суфиев, потому что те – не такие мусульмане. А христианство – это религия запретов. Истинных христиан во все времена было крайне мало. Исполнять все, что требуется, очень трудно, потому что осуждаются не только греховные поступки, но и греховные душевные движения, плотское желание. А в мусульманстве ничего этого нет. Там один запрет – не пей вина. Зато можно брать нож и идти на соседа-немусульманина. Такая религия распространяется гораздо легче.

– В России ислам может стать главной религией?

– Маловероятно. За годы советской власти мусульманство также ослабло. Наши мусульмане в большинстве своем такие же, как и христиане. У нас ребенка крестят, а в следующий раз человека принесут в церковь уже отпевать. Так и у них – обрезали младенца, барана на Курбан-Байрам зажарили, еще на Рамадан, может, кто-то постится. А так они живут вне религии.

– Вы представляете церковь, которая откололась от РПЦ…

– Нет, это они откололись от православия по причине экуменизма (идеология всехристианского единения. – «НИ»), нового календаря и множества других нарушений. А мы остаемся православными. И таких, как мы, в мире много. Например, у греков, которые тоже православные, есть главная церковь, абсолютно еретическая, новостильная. Но пятая часть греков – старостильники, и эту церковь они не признают, как мы не признаем Московскую патриархию.

– Кому в современной России легче, вам или мусульманам?

– Нам – труднее. К мусульманам патриархия относится терпимее. Потому что они – не альтернатива, а мы – альтернатива для тех, кто ищет истинную веру. Мы ушли в 1993 году, потому что думали, что, когда кончится власть коммунистов и церковь перестанут держать за горло, все иерархи покаются.

– За что?

– За то, что церковь восхваляла Сталина, называла его «богоданным вождем». Холуйское поздравление к его 70-летию подписали все епископы Московской патриархии. Все последующие годы церковь прислуживала большевистскому режиму. Или недавно они отпраздновали 60-летие международного отдела, которым руководил в том числе Кирилл до того, как стал патриархом. И опять у них – как все было прекрасно! А на самом деле они были подразделением внешней разведки и вербовали иностранных священнослужителей, а также распространяли наглую ложь о свободе религии в Советском Союзе.

– Если они покаются – помиритесь?

– Если они покаются, большинству придется оставить свои места. А они привыкли их занимать и получать доходы.

– Как живется другим христианским конфессиям в России?

– Тоже не очень уютно, хотя лучше, чем нам. У нас в прошлом году во Владимирской области отобрали и передали Московской патриархии 15 храмов, которые мы в 90-е годы отреставрировали. Наша страна продолжает жить по ленинскому декрету, который объявил все церковное имущество государственным и данным церкви в пользование. Поэтому любой старый храм могут отобрать. У баптистов, насколько я знаю, помещения не отбирают. К конфессиям, пришедшим с Запада, прибиваются люди среднего уровня, которые отошли от простоты веры, но не дошли до ее сложности. А в православной церкви есть два типа верующих. Или совсем простые старушки, или интеллектуалы, такие как писатель Александр Солженицын и философ Сергей Аверинцев. Кстати, когда родился Иисус Христос, это было открыто пастухам – самым простым, и волхвам – самым образованным.

– Почему православная церковь гордится тем, что она не меняется с древних времен? Католики, например, постоянно подстраивают свое учение к развитию цивилизации.

– Православная церковь не меняется, и поэтому она – истинная церковь. Мы сохранили церковь такой, какую приняли от святых отцов, а они ее приняли от апостолов. А сейчас мы живем в таком же языческом мире, как и первые христиане. Грех стал нормой, нравственное поведение воспринимается как юродство. И наша вера многим кажется безумной, как казалась в те времена древним грекам и римлянам.

– И каково будущее христианства?

– Мы ждем конца света и пришествия антихриста. Это все нам предсказано в Новом Завете и Святыми Отцами. А патриархия взяла на себя функции идеологического отдела партии «Единая Россия». Так как православие тесно связано со славными страницами российской истории, политтехнологам это выгодно. Хотя когда стоят господа в храме Христа Спасителя и держат свечки как стаканы на фуршете, это лучший вид антирелигиозной пропаганды. И когда начнут преподавать православную культуру в школе, это вызовет отторжение, потому что будет навязываться.

– Тем не менее храмы строят, и люди в них идут.

– Никто не идет. Конечно, если поставят типовые храмы в спальных районах, сколько-то местных старушек приходить будут. Ездить в центр Москвы им далеко и хлопотно. Но такого, чтобы народ валил, нет. Шанс на это был в начале девяностых, когда сняли запрет на религию. У людей интерес проявился, но патриархия к этому была не готова. Предпоследний председатель Совета по делам религии при Совете министров СССР Константин Харчев в постсоветские времена рассказывал, что в советское время боролись с церковью, назначая на многие важные должности в РПЦ растленных и аморальных людей. А теперь мы ждем, что эти люди сделают духовное возрождение страны.

– Но со времени распада СССР уже сменилось поколение церковных руководителей.

– Московская патриархия не перестраивалась, никаких перемен в ней не было. Нынешний патриарх и в советские времена был видным деятелем.

– Глядя на патриарха, не скажешь, чтобы он был растленным и аморальным. Наоборот, умный и харизматичный.

– Кирилл – действительно умный. Но когда я говорю про растление и аморальность, я на личности не перехожу. Даже когда что-то знаю.

– Насколько возможен распад России по религиозному принципу?

– Невозможен. Если жизнь ухудшится, начнутся социальные конфликты, а не религиозные. Религия, в том числе мусульманская, решающего значения в жизни большинства людей не имеет. Даже на Северном Кавказе ваххабиты не имеют количественного успеха.

– Но войну ведут уже много лет.

– Воюют не тысячи, а десятки людей. Это не всенародное движение, а единичные случаи. Сравните с тем, что происходит в Сирии, в Ливии.

– В странах Средней Азии, где политическая оппозиция задавлена, недовольные властью объединяются вокруг мечетей.

– Те страны – монорелигиозные. К тому же собственной истории у них нет. Эти страны придуманы Сталиным, который раскроил Российскую империю и нарезал границы. А в России вся оппозиция – политическая. Связь с религией нашим оппозиционерам только помешает.

Источник: Новые известия