Платон ПРОХОРОВ
В сообщениях нескольких последних дней о странных заявлениях представителя Издательского отдела РПЦ МП, уже обозначились характерные позиции. Первая из них, высказанная С. Чапниным заключается в определении гражданского обряда отдания долга памяти языческим с противопоставлением ему церковной обрядности. Вторая – в возмущении не являющихся адептами христианской религии граждан тем, что представители РПЦ МП называют мемориалы "Вечного огня", ставшие для России традиционными, языческим символом и связывают его с "адским пламенем". Третья обозначена еще одним представителем клерикалов – В. Легойдой и заключается в том, что гражданский обряд, связанный с огнем, несомненно имеет языческие корни, но никак не противоречит вознесению христианских молитв, которые сами по себе и определяют православный аспект в поминовении павших воинов.
Существуют, конечно, и более отвлеченные от церковного восприятия гражданских ритуалов представления о том, как "надо" или "не надо" отмечать День Победы. Так, например, член Общественной палаты РФ журналист М. Шевченко считает, что это празднование приобрело к настоящему времени характер национального шоу. Становясь для россиян лишним поводом "гульнуть", он уже не имеет отношения к памяти соотечественников, "которые бились в развалинах Сталинграда". "Я думаю, что та истерия, которую 9 мая мы наблюдали, - говорит он, - превысила все возможные мыслимые эффекты, когда "спасибо деду за победу" пишут какие-то люди на своих машинах, когда в московских стриптиз-клубах заказывают танец под крики "спасибо деду за победу".
Интересно, что при более внимательном рассмотрении возникшей с подачи РПЦ МП вокруг Дня Победы и Вечного огня коллизии, окажется, что причины для споров и противопоставлений разных точек зрения не существует. Все начинается с издержек пропагандистской активности РПЦ МП, выраженной в настойчивом придании клерикальным сообществом понятию "язычества" негативного смысла.
Это явление традиционно для христианской церкви, которой в процессе исторической экспансии в политических целях требовалось противопоставление своей религиозной доктрины множеству традиционных религий и верований осваиваемых цивилизацией территорий. Тем не менее, язычеством (от ц-слав "ıảзы́ци" – народы) или "народной верой" воспринимаются все дохристианские верования, среди которых есть как монотеистические, так и политеистические (единобожие и многобожие). "Славные тризны" (пиры), которые устраивались по умершим и в память погибших героев, как известно из древнейших литературных памятников, являлись по принятой в России терминологии языческими, и не представляют собой никакого негатива. Поэтому, несмотря на импульс представителей клерикального сообщества к осуждению "гражданских" ритуалов, определение огненной символики в виде "Вечного огня", "солярных знаков", "красных полотнищ" и прочего, по существу не несет никакой негативной коннотации, отражая лишь намерение оскорбить.
Однако, в принципиальном разграничении сегодня обрядности на "языческую" (гражданскую) и "православную" (церковную) просвечивает клерикальное намерение вернуться к средневековому противопоставлению различных форм религии и религиозности в интересах идеологической экспансии светского пространства. Но, при условии религиоведческой грамотности населения, против чего активно выступает наиболее деятельная часть клерикального сообщества, это тоже не представляется возможным. Дело в том, что тем самым "язычеством", в присутствии элементов которого клерикальные идеологи "упрекают" общество, буквально пронизана и вся церковная обрядность. Это и возжигание пресловутого огня (свечи, лампады) и его божественная символика (дикирии и трикирии епископов, восьмисвечник). И водное крещение с отречением от злого духа и миропомазанием. И символика Пасхи, и обозначение "троичности Божества", и "крестные ходы", и почитание мощей, и целование икон, и сами иконы, как многое другое, унаследованы христианскими обрядами от разных религий многих народов. В процессе эволюции религии менялся лишь смысл, который вкладывался разными религиозными институтами в разные периоды в единую символику язычества или народной веры.
Поэтому, наиболее корректной моделью восприятия "Вечного огня" видится все же та, что предложена Владимиром Легойдой, если ориентироваться на ее предназначенность для православных верующих: "молитва о душах погибших - а она и является целью участия христиан в подобных мероприятиях - может и должна звучать в любом месте, ибо "на всяком месте владычество Его".
Комментарии