Владимир Можегов.ПОЧЕМУ ХАНТИНГТОН ОШИБСЯ С ПРАВОСЛАВНОЙ ЦИВИЛИЗАЦИЕЙ?
Часть 2. Столкновение или единство?
Первая часть этой статьи была опубликована в "Русском журнале", вызвав интерес читателей и отклики на его страницах (что не могло, конечно, не обрадовать автора). Несмотря на это, вторую часть статьи редакция РЖ публиковать не решилась. Видимо, ее пафос слишком диссонировал с широко отмечаемым в эти дни журналом десятилетием триумфального правления Владимира Путина и годовщиной великой победы Дмитрия Медведева в грузинской войне. Автору же, наоборот, показалось уместным именно в эти торжественные дни представить читателям свой взгляд на актуальную геополитическую реальность. Автор благодарит "Портал-Credo.Ru" за любезно предоставленную ему такую возможность.
Напомню, что в первой статье, посвященной теории "столкновения цивилизаций", речь шла о том, что, выделив "православную цивилизацию" из европейской (и ее христианских смыслов), Хантингтон, сам того не желая, подтолкнул Россию к ее сегодняшнему геополитическому выбору; что некритично приняв установки американского политолога, российская властная элита пошла по пути построения ориентальной цивилизации, противостоящей Западу и лишенной подлинных христианских оснований; и что подобный выбор долженнеминуемо привести к очередному сползанию России в средневековье и тому самому столкновению, предвестником и оракулом которого явился Хантингтон.
Прежде всего, хочется отметить характерные возражения на эти тезисы Бориса Межуева, защищающего "особость" России (ее цивилизационное одиночество) и православие как формулу этой особости: "Быть православной цивилизацией означает - сохранять верность православию и не вливаться в проект "постхристианской цивилизации". Отстаивать право на самостоятельное существование".
В чем характерность этих оценок? Борис Межуев предлагает конструкт, в котором понятие "православной цивилизации" как будто указывает на христианство, а понятие "постхристианская цивилизация" - на его отсутствие. На самом же деле христианские смыслы в этих оценках отсутствуют вовсе. Автор вдохновлен прежде всего "особостью" России, над которой православие выступает лишь удачной надстройкой (красивым окладом), а вся целиком эта самобытная "икона" надписана и освещена именем "православной цивилизации". И надо сказать, что 95 % православных (и уж тем более 95 % т. н. "этнических православных") с удовольствием примут такую установку. Не потому ли в реальности под вывеской "православной цивилизации" мы обретаем лишь этнический национализм и языческий империализм, на вершинах своих упакованный в философскую оболочку?
1. Великий раскол как исток столкновения
Изменить эту перспективу под силу лишь подлинному христианскому обращению. Только оно, выводя на первый план императив этики, способно развеять словесный туман и освободить сознание от гипноза фраз.
Понятия чести, правды, прямоты, уважения к человеку, сострадания и милости игнорируют расовые и всякие иные различия между людьми, поскольку имеют отношение к личности, а не к природе. Скажем, понятие друг в христианском понимании указывает не на схожий с вашим разрез глаз или цвет кожи (природный фактор), а, скорее, на то, что этот человек готов ради вас на жертву (характеристика личности).
Совсем иное дело мир, в котором правит бал природа. Если "в классовых и идеологических конфликтах ключевым был вопрос: "На чьей ты стороне?", и человек мог выбирать — на чьей он стороне, а также менять раз избранные позиции", то "в конфликте цивилизаций вопрос ставится иначе: "Кто ты такой?" Речь идет о том, что дано и не подлежит изменениям. И, как мы знаем из опыта Боснии, Кавказа, Судана, дав неподходящий ответ на этот вопрос, можно немедленно получить пулю в лоб. Религия разделяет людей еще более резко, чем этническая принадлежность. Человек может быть полу-французом и полу-арабом, и даже гражданином обеих этих стран. Куда сложнее быть полу-католиком и полу-мусульманином", - справедливо писал Хантингтон.
Сам Хантингтон, говоря об уникальности западной цивилизации, подчеркивает утверждаемый ею личностный этический императив. И (хоть и довольно осторожно) указывает на закат христианства и европейской цивилизации в целом как на причину грядущих катаклизмов (эти его страницы наши идеологи, как правило, пролистывают, останавливаясь лишь на тех, где американский политолог критикует Запад за экспансионизм).
После краха идеологических проектов ХХ века "природный человек" стал стремительно затмевать "человека-личность". Из мощной природной силы и этнических симпатий-антипатий природного человека (как наиболее сильного на сегодня фактора идентичности) Хантингтон и выводит свою теорию столкновений. Однако корни ожидаемого глобального столкновения находятся, следуя этой логике, в истории первого великого раскола Европы.
На историю раскола указывает и защищающий идею "православной цивилизации" Борис Межуев. И… естественным образом приходит к традиционной третьеримской исключительности, замечая, что "православный мир" и есть "всемирное христианство", осколок подлинного христианства, из которых когда-то выделился Рим (т.е. сегодняшняя постхристианская цивилизация). То есть попросту отказывает Европе в христианских смыслах.
Но если, преодолев обаяние идеологических конструкций, мы взглянем непредвзято, то увидим нечто совсем иное. Именно европейская культура всю новозаветную историю несла миру идею человека-личности, в то время как самоуглубленный Восток большей частью погрязал в пещерном национализме. Да, экспансия Запада почти всегда сопрягалась с насилием, но и погруженный в духовные медитации Восток знал отнюдь не только сияющие вершины исихазма, но и бесконечный ряд животных зверств, не уступающих, мягко говоря, западным: карательные экспедиции Юстиниана, духовные экзерсисы Ивана Грозного, гонения на староверов, большевизм...
Совсем иным предстанет нам и современное положение мира, возникшего на руинах некогда единой христианской цивилизации. Вначале обретение абсолютного личностного императива ("Бог стал человеком, чтобы человек стал богом" – знаменитая формула Василия Великого), а затем катастрофический раскол единой христианской цивилизации и привели к тому сопряженному с насилием экспансионизму на экстравертном по природе Западе, и замкнутости в национальной гордыне на интравертном Востоке. И западный экспансионизм и восточная замкнутость в "самобытной истине" стали лишь извращением высших интуиций христианства ("Нет ни иудея, ни эллина, но все и во всем Христос"), искажением изначального христианского универсализма, неизбежной расплатой за Великий раскол (вина за который в равной мере лежит и на Востоке, и на Западе). И сегодняшний мировой кризис христианства, и затмение человека-личности, и мир на грани "столкновения цивилизаций" – естественный результат этого.
Говорить же одновременно о "постхристианской" и "православной" цивилизациях вообще некорректно (так же как сравнивать "реальное католичество с идеальным православием", в чем упрекал Хомякова В. Соловьев). Католицизм и сегодня, несмотря на все западное "постхристианство", остается крупнейшей мировой конфессией (миллиард католиков), при том что наша т.н. "православная цивилизация" стоит на одном из последних мест в мире по религиозности своих граждан.
Таковы факты. Мифы о "православной цивилизации" порождены главным образом вошедшей в плоть и кровь православного мира иррациональной ненавистью к Западу. Взглянув же трезво, мы увидим примерно схожую картину заката христианской цивилизации на обоих полюсах Европы. Просто процесс этот протекает по-разному на Западе, где человек-личность распыляется на самозамкнутые индивиды, теряющее пассионарность облако элементарных частиц… И на Востоке, где последние ростки личности закатываются катком "православной цивилизации" в очередное нерушимое единство партии и народа.
Сегодняшнее т.н. "этническое православие" (каков, однако, термин!) – один из знаков нашего свободного падения в эту пропасть "природы". Практически целиком погруженное в этнический национализм, питаясь властными вожделениями, наше "этническое православие" лишь играет в "этику" и симулирует христианство. (Характерно, например, что у того же о. Вс. Чаплина в его "постулатах православной цивилизации" имя Христа (кроме обязательной преамбулы) не упоминаются ни разу, как не встречается ни разу и слово любовь).
2. В ожидании Шарикова
Отсюда и те неутешительные выводы, которые были сделаны в прошлой статье относительно нашего близкого будущего. Примечательно, что к тем же практическим выводам, независимо (но исходя из тех же этических предпосылок), приходят и другие православные авторы.
Так, игумен Петр (Мещеринов), подытоживая шквал возмущения, поднятого "православной общественностью" после слов архиепископа Илариона о Сталине, замечает, что подобный "нравственный тренд" народа неизбежно приведет к распаду страны, и рисует свой сценарий "столкновения цивилизаций", по которому "Кавказ, Дальний Восток, Калининград отпадают от России, а сама она находит свое историческое равновесие в традиционных границах Московского княжества с традиционным же "фашистско-националистическим" державным "шариковым" во главе".
"Сегодня мы наблюдаем явное стремление России отделиться от западного мироустройства и водить дружбу с Ираном, Северной Кореей, Венесуэлой - то есть теми странами, которые подчёркивают своё антизападничество. Но ориентация России на Китай и Азию под антиевропейское улюлюканье народа - выход из парадигмы христианской цивилизации. Получается, что мы вопим о своём христианстве, а не деле геополитически от него явным образом отказываемся. То есть - это потеря не только территорий, но и самого стержня существования отечества как христианской (или хотя бы пост-христианской) цивилизации", - пишет о. Петр.
Церковь, по мнению о. Петра, также ждёт острое прояснение, в результате которого (отнюдь не виртуально-дискуссионного, а вполне себе реального, бессмысленного и беспощадного) выяснится со всею ясностью, что христиан крайне мало, и что нынешнее русское православие как Церковь Христова - дутая величина...
Протоиерей Георгий Митрофанов в свою очередь говорит о сегодняшних православных массах, представляющих себе Церковь как "суррогат советской организации, которая наделяет их новой тоталитарной идеологией, замешанной на их политических, психологических, национальных комплексах, исполненной духа ненависти, духа недоверия к человеку как таковому. Перепуганные постсоветские обыватели находят в ней, как им кажется, тихую заводь, позволяющую стройными рядами идти теперь уже не в светлое коммунистическое будущее, а в Царство Небесное...". Этот "темный двойник" Церкви - результат нашей "советскости", главным симптомом которой оказывается поразительная нечувствительность людей к слову. "Более изолгавшейся страны, наверное, не было в истории человечества. Но не было и страны, в которой слово бы так обесценилось, как это произошло у нас. Вот почему эта кажущаяся иллюзия нашего легкого перехода "от советского прошлого к святой Руси" заставляет очень многих современников пребывать в ощущении того, что они стали кем-то другим, хотя на самом деле ничего не изменилось. Страна нераскаянных Каинов вряд ли может войти в Царство Небесное. Более того, такая страна вряд ли может стать местом деятельности активной честной одухотворенной церкви. Вот почему очень часто наша современная православная церковь вызывает у многих совестливых искренних людей - и это очень тревожный симптом конца 90-х-начала 2000-х годов - ощущение какой-то неподлинности", - замечает прот. Георгий.
3. Русская культура против "православной цивилизации"
Итак, разговоры о "православной цивилизации" подразумевают все что угодно, только не христианскую веру, не культуру и не этику. Потому и автор этих строк не может не сделать печальный вывод о том, что официальная церковная организация на глазах превращается в симулякр... Вернее, в один из центральных системных симулякров (в терминах отцов постмодернистской революции) того спектакля, который в сегодняшней исторической афише обозначен термином "православная цивилизация".
Возможно ли еще как-то переломить эту тенденцию и удержаться в христианской парадигме хотя бы на ментальном уровне?
Думаю, надеяться можно только на чудо. А чтобы это чудо стало возможным, прежде всего, нужно навести порядок в словах (и, как следствие, в головах). Именно такое "наведение порядка" позволило России на время выбраться из смуты 90-х. Когда в начале 2000-х, следуя новым правилам игры, бизнесмен стал заниматься бизнесом, а политик – политикой (но не наоборот), слова и смыслы на какое-то время совпали, что и позволило общественному сознанию обрести какие-то точки опоры. Но человечество, как заметил Лютер, подобно пьяному на лошади: стоит поддержать его с одной стороны, как оно тут же начинает заваливаться в другую. Сегодня, подобно либеральным младореволюционерам 90-х, за дело взялись революционеры политправославные, и боюсь, что в очередной раз наводить порядок в сознании мы начнем не раньше, чем потерпит очередное фиаско нарождающийся проект.
И все же… Начав отделять зерна от плевел, не станем останавливаться на полпути. И сразу определимся: одно дело цивилизация,другое – нация; одно дело этика, другое - культура, третье - "православные ценности" (которые как раз к этике и культуре мало чувствительны, почти целиком поглощая их аскетикой). И прежде чем разучивать очередную мантру о "православной цивилизации", разберемся с понятием "Европа". Если уж темой наших споров становится христианская (или постхристианская) цивилизация, будем понимать Европу, прежде всего, как культурный феномен. Будем говорить о Европе как о феномене белой, греко-римской цивилизации, явившей и поставившей во главу угла императив личности, вне зависимости от ее природных дефиниций. Уникальность Европы, ее коренное отличие от других чисто "природных" цивилизаций именно в этом (что подчеркивает и Хантингтон). И это заслуга, прежде всего, христианства. (Стоит, быть может, напомнить, что идею личности принесло на землю именно христианство, и что первые христианские мыслители определили личность как свободу от собственной природы). Итак, главные особенности европейской цивилизации, выделяющие ее из остального мира, это – европейская культура, универсальная этика, примат личности, христианство.
Что же такое в таком случае есть Православная (или Русская, как предпочитают говорить иные политологи) цивилизация? Как культурный феномен, Россия – целиком европейская страна, преемница Греции (в той же степени, в какой Запад есть преемник Рима). Как феномен природный, Россия – страна, скорее, евразийская (татарщина, степь, Дальний Восток). Русский мир есть, таким образом, своеобразный и по-своему уникальный космос, стоящий как бы на грани "личности" и "природы". В этом смысле действительно можно говорить о России как о некоем образе целого мира, человечества (о чем и сказал в свое время К. Аксаков).
С другой стороны, Россия есть своеобразное "магическое зеркало" Европы, являющее европейские смыслы в их абсолютных (часто искривленных неэвклидовой геометрией) измерениях. Россия – это, в каком-то смысле, максимальная Европа. Для доказательства этого, могущего показаться странным тезиса, укажем на "Троицу" Рублева, превзошедшую своим художественным (и духовным) гением византийские образцы... И на Пушкина, завершающего классическую европейскую культуру в точке просветленного логоса... А также взглянем на Петербург – эту настоящую архитектурную икону Европы, "самый русский город в России и самый европейский в Европе", как заметил Дм. Лихачев. (Большим несчастьем для современной России является концентрация всех ее интеллектуальных сил в Москве, проникнутой культом мамоны и безнадежным духовным провинциализмом. Небо Москвы это, как сказала бы Цветаева, "низкое небо Рима", а единственные звезды, которые видит здешний абориген, – это кремлевские звезды). Столь же грандиозны в своей катастрофичности и русские демоны: Иван Грозный, большевизм... Все это действительно говорит о некоей уникальности России, являющей человека в максимально возможных измерениях, крайностях и перегрузках.
Неудивительна отсюда нарциссическая завороженность русских самими собой, и та национальная самовлюбленность, которую Семен Франк называл "органическим заболеванием русского самосознания, по-видимому неизлечимым" (и которая является, кажется, оборотной стороной нашей всеотзывчивости и всечеловечности).
Но если даже пресловутый "русский дух" и есть кантовская "вещь в себе" и безмерная загадка, говорить о "православной цивилизации" иначе как о части общей греко-римской, христианской цивилизации, утвержденной на общих европейских культурных основаниях, нельзя. И при этом надо отдавать себе отчет в том, что "православная цивилизация" - вещь крайне удобопадательная в этнографию, весьма склонная к превращению в эдакую "православную Турцию" - грязный восточный базар (только что очень холодный и нищий), по которому мусорный ветер истории метет семечную шелуху исплеванных смыслов...
Во избежание этих и подобных метаморфоз было бы полезно, для начала, тщательно отрефлексировать и навести порядок в терминологии. Было бы гораздо разумнее говорить не о "православной цивилизации" (смешивая в одну кучу мотивы вероучительные, этнические, бытовые), а о европейской (христианской, греко-римской) цивилизации, православной традиции (в рамках этой цивилизации) и уникальной русской культуре. Только в таком контексте и сама Русская Церковь была бы способна отстоять свое видение Истины, не смешивая ее с государственностью и национализмом, и выступить в общественном поле не государственным придатком и этническим балаганом, а носительницей подлинных христианских идеалов, совестью нации…
Что же до евразийства, то всю его проблематику с успехом снимает знаменитый пушкинский "Памятник", в котором, как мы помним, "всяк сущий" на евразийском пространстве язык стекается к просвещающему его единому логосу. В этом образе наглядно явлена универсальная идея христианства, состоящая в том, что, оставаясь русским, тунгусом, калмыком, монголом, китайцем, греком, германцем, американцем, носителем и проводником своей уникальной культуры, всякий человек есть, прежде всего, личность. Общность этих личностей (народов, цивилизаций), утвержденных на универсальных этических основаниях, и создает единое человечество - универсальное единство разных, не похожих друг на друга, но при этом находящихся в динамическом единстве субъектов (личностей, стран, народов, цивилизаций).
4. Столкновение или исцеление?
Нарисованный выше образ есть, конечно, идеал. И как всякий идеал он – утопичен. Тем не менее, движение по заданному им вектору – кажется, единственная сегодня возможность избежать самых мрачных сценариев, спасти христианские основания мира и удержать его от окончательного ввержения в хаос варварских "столкновений".
Для самой Европы следование этим векторам подразумевает, прежде всего, восстановление расколотого тысячелетней враждой ее духовного ядра. Исцеление духовного раскола Европы (пусть лишь на уровне культуры) - единственное, что могло бы остановить стремительный распад христианских смыслов на Востоке и Западе, удержать саму Европу от затопления ее варварскими ордами (исламскими, китайскими, африканскими, "православными" скифами, и американскими киберварварами постмодерна).
России же, чтобы не сползти в этнографию и не сгинуть в азиатском море, необходимо, прежде всего, утверждение ее культурного европоцентризма (совершенно очевидного, но, увы, игнорируемого повсеместно побеждающим варварством – в народе, Церкви и власти), и реабилитация этики и культуры (которые уже готовится поглотить левиафан "православной цивилизации").
Есть ли у нас еще время и возможность начать строить не очередное самобытное утопическое безумие, а разумный, человечный, культурный мир? Даже после "дня религии" Дм. Медведева, сулящего России культурный раскол по религиозному и мировоззренческому принципу, и закладывающего бомбу будущего "столкновения цивилизаций" уже в каждую школу, думаю, что еще есть (хотя времени остается уже немного). Но принципы, по которым могло бы быть построено такое общество, – тема уже другого разговора и другой статьи.
Источник: Портал-Credo
Комментарии