ДО ОСНОВАНЬЯ МЫ РАЗРУШИМ? |
Печать |
RP: После подписания Открытого письма патриарху Кириллу, в котором деятели науки и культуры выражают свою обеспокоенность судьбой музейных ценностей культового назначения, ваша позиция в этом вопросе вполне ясна. Но почему, по-вашему, в нашей стране вообще возможны такие рискованные манипуляции с ее общенациональным сокровищем, которые предусматривает проект закона, который разрабатывался кулуарно с 2003 года? В такой стране, как Россия с ее богатейшей историей, культурой, с громадными интеллектуальными и духовными потенциями населения… Владимир САРАБЬЯНОВ: Да, как-то вся наша история доказывает, что постоянные явления такого рода – и сами часть нашей истории. Сколько подобных ляпов было у нас и в других областях, сколько бессмысленных действий, бессмысленных утрат… И это не результат того, что, вот, как говорят, «большевики пришли к власти», потому что тоже самое можно наблюдать на протяжении всей истории нашей замечательной родины.
То есть, условно можно считать, что категоричность происходящего сегодня в России- калька с того, что происходило, например, и в 20-х годах?
Да. Только маятник качнулся в обратную сторону. Страдают же при этом объекты истории и культуры. Причем, они регулярно страдают у нас вовсе не с 20-х годов, а с гораздо более давних времен. Эту закономерность, например, можно проследить на примере древних росписей, памятников, скажем, 12- века.
Их почитают как святыни и в четырнадцатом, и в пятнадцатом, и в шестнадцатом веках, известны факты, говорящие о том, как их бережно сохраняют . Там где случались неизбежные разрушения из-за войн. пожаров, стихийных бедствий фрески никогда не сбивали полностью, а делали ремонты, которые были достаточно деликатными. Возьмем, к примеру, роспись в Успенском соборе Владимира, в которой участвовал Андрей Рублев - это был ровным счетом такой ремонт, который производился в 1408 году в памятнике 12-го века. Так там, в соборе, сохранились и фрагменты 12 века, которые не уничтожались. Может быть, сами мастера там и вообще ничего не уничтожали, так как мы не знаем, в каком виде дошел до них этот храм. Ведь, надо учитывать, что Владимир был одним из главных объектов татаромонгольских походов - там и пожары были, и другие капитальные разрушения.
Такое отношение видно вплоть до 17 века. Но потом вдруг что-то происходит в сознании нашего народа – и, в общем-то, понятно что. Это реформы Петра Великого, которые легли, конечно же, на очень благодатную по всей видимости почву. Потому что, произошел какой-то резкий переворот в религиозном сознании, который позволил – «вдруг» перестраивать все храмы, «вдруг» менять их облик, «вдруг» привносить в менталитет иной, абсолютно чуждый для русского православного взгляда на вещи, элементы какого -то барокко, декоративизма. При этом не совсем понятно: как он вообще лег на душу людям? Но он лег! Усвоился!
А все средневековое искусство, вся средневековая культура - абсолютно ушли в небытие, и с 17-18-го веков до середины 19 века никто о ней и понятия не имел…
Выходит, если экстраполировать этот с исторического на живописный, то во времени имел место не новый «культурный слой» поверх старого, а уничтожение всего предыдущего, а затем написание нового?
Да, конечно, именно так это и происходило. Но если об истории это сказано образно, то с конкретными памятниками тоже самое происходило буквально - они уничтожались. Уничтожались в меру усердия тех, кто этим занимался. Фреска просто сбивалась, икона полностью смывалась до подмалевка или заново переписывалась.
О масштабах явления можно судить по тому, что из самых ранних росписей нашей христианской истории от 11 до 16 века сохранился лишь один единственный памятник, который не подвергся никаким насилиям – переписываниям, поновлениям и прочему. Это фрески Ферапонтова монастыря кисти Дионисия. Все остальное утеряно или сильно пострадало. В лучшем случае фрески просто переписывали, в худшем - сбивали совсем, и сейчас мы можем вытаскивать только какие-то чудом сохранившиеся фрагментики, крошечные кусочки, чтобы хоть как-то представить себе что же там было.
Вспомните, какие соборы стоят в Новгороде. Например, громадный Юрьевский с 5000 квадратных метров поверхностями. Но фрагменты фрески случайно сохранились только в окнах, и только в тех, что были заложены. Это же надо было 5000 квадратных метров живописи сбить! Нам известно, когда это произошло - при архимандрите Фотии в 1827 г. При том самом Фотии, на которого Пушкин эпиграммы писал. Можно привести немало таких же примеров, так что разрушение культурного наследия - это довольно старая история. Потом – после 1917 г. - такое наследие разрушалось, конечно же, большевиками. Но нельзя забывать и о том, что главные открытия древней живописи произошли именно в первые десятилетия советской власти. Мы знаем, что здесь был и корыстный интерес со стороны власти, но тем не менее - факт есть факт...
… теперь новая власть, и история повторяется?
…и этот новый виток для наших памятников чрезвычайно опасен.
Причем, больше всего опасен он для провинции, поскольку там это все можно делать абсолютно бесконтрольно. Все эти разговоры о том, что все будет в порядке, что «мы создадим условия», что «мы обеспечим климат», охрану и прочее - это хороший посыл. Но мы же совершенно не знаем, как это будет происходить в действительности! И меня не оставляет ощущение, что во всей этой затее с «передачей» очень не последнюю роль играют финансовые интересы государства. Вполне вероятно, что оно хочет снять с себя финансовую, прежде всего, ответственность за сохранение этих памятников. Ведь, это требует довольно больших денежных вливаний, на что расходуются бюджетные средства. Так вот, мне кажется, что государство, снимая с себя определенную долю ответственности, хочет переложить заботу о сохранении и реставрации этих объектов на плечи церкви.
Что может произойти в результате этого? Вот, предположим, церковь отвечает за сохранность памятника, она получает от государства на это средства и должна отчитаться перед ним тем, что реставрация проведена. Я уверен, что в девяноста случаях из ста церковь будет приглашать для выполнения таких работ так называемых «мастеров» или вообще неизвестно кого – то есть, людей абсолютно неквалифицированных. В результате, когда работы будут производиться таким «хозяйственным способом», что называется, за «понюшку табаку», остальные средства будут расходоваться собственниками по своему усмотрению. В результате такого хозяйствовании и возникает риск реальной гибели массы памятников.
Проконтролировать все это будет чрезвычайно трудно, потому что у нас не «работает» система охраны памятников. Впрочем, она и раньше была не особо эффективна, но лет двадцать назад еще случались какие-то судебные разбирательства, взымание штрафов. Однако сейчас эта система не действует вообще, и последствия этого могут быть самыми печальными. Больше того, они обязательно будут, если что-то подобное такой «передаче» произойдет.
Получается, что за будущее культурного наследия власти особо не волнуются?
Пока что государство говорит, что оно будет контролировать реставрацию, отслеживать распределение финансов и так далее. Но у же по тому, как в этом году распределяются средства, я вижу, что свою политику в отношении финансирования поддержания памятников религиозного назначения власть несколько изменила. При этом, не только в отношении церковных, но и тех, которые потенциально могут стать такими, но пока находятся в ведении музеев или управлений культуры. Государственное финансирование здесь заметно поджимается.
Может быть, по этим признакам можно предполагать, догадываться о том, что «приговорено» к передаче?
Я не думаю, вообще-то, что тут все может быть так сложно взаимосвязано. Скорее всего, объяснение в реакции самих чиновников, мол, «что это за церковь какая-то! Да, ее скоро все равно заберут…» - и не дают денег на ее реставрацию. Министерские чиновники, надо сказать, не только сменяются как перчатки, но обычно и не имеют никакого понятия о том, за чем следят - о памятниках. Раньше министерские чиновники знали объекты, были информированы об их состоянии, проблемах. Они знали людей, которые этим заняты. Вспомнить, хотя бы, Галину Владимировну Кривонос, которая вообще одна сидела в Министерстве культуры - она знала всех, все и вся! Даже то, как кого зовут по имени отчеству, как какого-нибудь хранителя в где-нибудь в Каргополе...
Кстати, по словам самих чиновников Минкульта, с их ведомством отчего-то власть тоже мало считается в контексте проблемы с памятниками – с ним не советуются, не консультируются, его сотрудников пригласили к разработке законопроекта и держат в неведении...
Я думаю, их держат в стороне, потому что они в лице своего начальства и не пытаются вникнуть в суть проблемы. В конце концов, министерство культуры могло бы ставить такие вопросы на заседаниях правительства – почему бы нет! Но не ставит. Поэтому вопрос, в частности, и с проектом закона решается практически кулуарно...
Зная о том, что у вас существуют особые отношения с памятниками Псковской земли, нельзя не поинтересоваться тем, в каком состоянии находится там проблема с памятниками истории и культуры…
А, вот, Псков на днях, как ни странно, показал нам пример передового подхода к решению этой проблемы. Я имею в виду историю с Мирожским монастырем, где никак не ожидал, честно говоря, что проблема с этим памятником вообще может разрешаться мирным путем.
Там были очень сложные отношения. Очень жесткую позицию в отношении памятников занимает архиерей, весьма непростая ситуация сложилась и в самом монастыре. Пока там нет никаких твердых законных обоснований для сосуществования монастыря и музея, их сожительство превратилось в «коммуналку» со всеми ее прелестями. Они прячут друг от друга ключи, не пропускают транспорты, вставляют друг другу палки в колеса, не вылезают из прокуратур и пишут какие-то жалобы во все инстанции. Причем, это касается и музея, и монастыря.
Но, что же за «чудо» там произошло?
Причина, как нетрудно понять, в губернаторе - надо сказать, очень прогрессивном, губернаторе. Человек он молодой, верующий и заинтересованный в развитии церкви, но, одновременно, очень заинтересованный в развитии культуры. Губернатор прекрасно понимает, что псковская земля может развиваться в социальном плане только на основе туризма и памятников культуры, понимает, что для Пскова это базовая отрасль. Поэтому, он создал губернаторский Совет по культурному наследию, который собирается пять-шесть раз в году, и в который вошли в него и чиновники, и специалисты - археологи, историки, искусствоведы, кадры по охране памятников, я, например, представляю реставрационную сферу и так далее. Атомосфера в Совете вполне демократичная, но губернатор твердо регламентирует процедуры. Я бы вполне порекомендовал такую модель всем нашим губерниям…
Так вот, 2 марта, в Мироже собрался Совет, на котором было рассмотрено соглашение между монастырем и музеем о разграничении их полномочий. Фактически губернатор и архиерей были готовы подписать его немедленно. Однако, не сделали это лишь потому, что юрист заметил вдруг какую-то небольшую неточность в тексте. Тогда губернатор в присутствии всего Совета установил срок до 15-16 марта, когда доработанный документ будет подписан и в очень жесткой форме дал распоряжение это проконтролировать своим сотрудникам.
Смысл договора, я считаю, очень правильный и может служить примером для разрешения других подобных конкретных ситуаций. По договору, епархия в лице архиерея отзывает свой запрос на предмет передачи церкви собора и домика музея, которые не оспариваются и остаются в собственности музея. Но церковь сможет проводить в соборе по одному богослужению в месяц, что расписано уже на весь период. Кроме того, если по погодным условиям открывать собор будет невозможно, то богослужения станут отменяться по условиям режима хранения.
И все-таки, наверное, остается подождать 15-16 марта? Ведь, в подобное, откровенно говоря, даже как-то не верится…
Конечно. Но у меня создалось очень уверенное впечатление, что подписать этот договор губернатор и митрополит были готовы уже 2 марта...
Владимир Дмитриевич Сарабьянов, главный искусствовед мастерской ФГУП «Межобластное научно-реставрационное художественное управление»
Фото: Лев Шлосберг
ReligioPolis
Комментарии