В Псковской областной Универсальной Научной библиотеке 11 октября 2010 года состоялась презентация книги священника Павла Адельгейма "Своими глазами", организованная в рамках просветительской программы "Место встречи – диалог".
Собственно, встреча с широко известным не только в православном сообществе священнослужителем и правозащитником стала первым мероприятием нового цикла, организованного Псковским обществом "Мемориал". Проект, рассчитанный, в основном, на участие в нем людей, знакомых с перипетиями недавней отечественной истории не понаслышке, ориентирован на восстановление того самого часто упоминаемого явления, которое именуется у нас "связь поколений". Цикл предполагает широкий спектр мероприятий – проведение выставок, организацию просмотров видеоматериалов, творческие встречи и дискуссии общественности с представителями старшего поколения, столкнувшимися с опытом нацистского и советского тоталитаризма.
С сообщением о начале нового проекта и приветствием участникам выступил председатель Псковского историко-просветительского и правозащитного общества «Меморил» Юрий Дзева. По его мысли, "главным содержанием этих встреч должна стать дискуссия, диалог", что представляется совершенно справедливым. Громадное количество информации, получаемое людьми от разного рода просмотров, чтения и прослушивания, требует затем главного – осмысления и осознания, для чего только цивилизованные диалоги или дискуссии открывают наиболее широкие возможности.
По словам ведущего, заслуженного артиста России Виктора Яковлева, в данном случае презентация книги, стала в большей степени лишь предлогом для настоящей цели – встречи с яркой личностью. Книгу, тем более документальную, следует все же читать. Тогда, как отец Павел Адельгейм – священнослужитель, духовный наставник, педагог, известный специалист по каноническому праву, литератор, правозащитник и свидетель наиболее красноречивых поворотов, имевших место в истории Русской церкви советского времени - разумеется, весьма неординарный для нашего обывателя собеседник. Однако, практически любая аудитория все равно всегда воспринимает его, как "старого знакомого", как не просто человека, который что-то достаточно интересно рассказывает, но и того, который "все поймет". Поэтому и просмотр фильма "Пастырь и его время", высоко оцененного сегодня в российских и зарубежных кругах культурной и религиозной общественности, был, в свою очередь, лишь частью прелюдии к самой встрече.
Проблемы нынешнего состояния крупнейшей религиозной организации страны, официально представляющей наиболее распространенную религиозную традицию России – православие, сегодня у всех на устах. Поэтому, появление книги, в которой Павел Адельгейм лишь запечатление того пульса, который наблюдается в жизни и трудах сравнительно немногих сознательных россиян, входящих в религиозное сообщество под названием Русская православная церковь. Пульса восприятия происходящего, разнообразных реакций на него, пульса ожиданий и, конечно же, надежд.
"Три основные части книги завершает заключение, где автор приходит к выводу – и не будем забывать, что это был еще 1975 год, – что «церковная иерархия пытается сохранить дух и формы православия путем постепенного отступления по всему фронту, - говорил ведущий презентации. – Такое положение вызывает тревогу православного народа: что ждет церковь завтра? Одни надеются, что иерархия РПЦ остановится у того предела, за которым уступка становится предательством. Тогда мученическая кровь снова станет семенем возрождения церковной жизни. Другие сомневаются, что этот предел можно четко обозначить. В этом случае уступки приведут к безоговорочной капитуляции". Цитирование ведущим книги Адельгейма было в данном случае оптимальным, потому что более лаконично сформулировать риски, существовавшие в 70-х годах прошлого века и дошедшие до предела сегодня, было бы сложно.
Самого протоиерея Павла, описавшего в книге беды церкви в советский период, более всего теперь беспокоит ее настоящее. "Церковная жизнь разрушается, и разрушается именно в том, что пыталось разрушить советское государство в отношении к церкви, - говорил он на встрече. – То есть, у советских руководителей не было задачи в 60-е, 70-е годы церковь уничтожить, она была уже нужна. Потому что она уже выполняла определенные политические задачи, особенно во внешнем мире. Но нужна была совершенно определенная церковь. Не церковь, как Тело Христово, но церковь, как организация, которая все больше и больше приобретала идеологические значение. И в наше время она такое идеологическое значение приобрела в еще большей мере. Потому что коммунистическая идеология из нашей жизни почти совсем ушла, и что-то нужно предложить взамен. И вот на смену предлагается не Православие, а православная идеология. Это нечто совсем другое".
Немалую важность для участников встречи (которых, кстати, оказалось немного больше, чем способен вместить зал, рассчитанный на 200 человек), представляла способность Адельгейма в нескольких словах делать понятными неясные до того вещи. Например, традиционное непонимание большинством верующих того, в чем все-таки заключается разница между религией и идеологией, было устранено довольно просто: " Одно дело - православие с его вероученим, догматами, культом и нравственными принципами, и совсем другое дело – идеология, как бы высосанный из этой цельности сок, который совсем не отвечает православию. Это вещь страшная для государства, но особенно для церкви. То, происходит в церкви сейчас, очень соответствует происходившему в советское время, когда борьба против Христа шла не как против Бога, а как против Христа- человека. Вот, против этой воплощенности Христа в жизни и идет борьба в наше время".
В связи с широкой известностью того факта, что отношение местного митрополита к Павлу Адельгейму столь же "ревностно", сколь было к не менее известному иконописцу архимандриту Зинону, гнавшегося им и работающему ныне за рубежом, вопроса о отношениях на данный момент между священником и этим архиереем было не избежать.
"А у нас нет с ним никаких взаимоотношений, к сожалению, - отвечал Адельгейм. - Он очень обиделся на меня за первую книжку ("Догмат о Церкви" – прим.ред), и вот уже десять лет, как он со мной не хочет общаться. Так что служим вроде вместе, но общения между нами нет. … Я писал очень много писем ему, предлагал встретиться как-то, примириться, суд Общецерковный в Москве бы и настоятельно рекомендовал митрополиту Евсевию встретиться со священником Павлом Адельгеймом, обняться, поцеловаться и жить в евангельской любви и мире и не выносить взаимные неудовольствия за пределы Псковской епархии. Я написал снова письмо архиерею, что, мол, и я хотел бы, и суд рекомендует, но архиерей ответил, что никаких примирений быть не может".
Вполне откровенно Откровенно вполне, тем более, что Адельгейм и вообще славится своей прямотой. Однако, вопрос насчет того, существует ли оправдание некоторым из тут же приведенных участником "подвигов" архиерея, священник отвечать отказался. "…У меня нет на это никакого права. Я могу говорить о каких-то его богослужебных действиях, о вероучении. Но, что касается личных поступков – это называется осуждением и церковью не одобряется", - вместо ответа заметил он...
Не одобряется, впрочем, не только церковью, но и здравой культурной моралью, где осуждают за дурные дела, а не за качества. Хотя, в данном случае одно то, что предметом застарелого недовольства митрополита стало то, что священник в "Догмате о Церкви" поднял те вопросы, печься о которых подобало бы как раз епископам, говорит само за себя.
Зато, отвечая на деликатный для любого священнослужителя РПЦ МП вопрос об отношении к клерикальной кампании по переделу культурного наследия, Адельгейм был предельно откровенен.
"Я не сторонник передачи церкви древностей и древних ценностей, - говорил священник. - В позапрошлом году я жил некоторое время в Ново-Валаамском монастыре, в Финляндии и видел, как относятся к ценностям там. Это совершенно удивительное отношение: двери в помещения, где их хранят, построены по типу банковских сейфов, в каждом из помещений поддерживается определенная температура, влажность. Иконы древние так располагаются, о них такая забота, что они, конечно же, сумеют их сохранить. Это отдельные комнаты для икон, для рукописей, для книг. Есть там и люди, которые сохранение этих ценностей считают делом своей жизни. Вот, для такого хранения я бы, конечно, был согласен передать ценности, потому что оно не хуже, а может, и лучше того, которое может быть обеспечено в музее. Но, что касается отношения к фрескам, иконам, книгам… Вот появился в Мирожском монастыре о. Зинон, открыл там иконописную школу. И в Управлении культуры согласились передать часть Мирожского монастыря церкви. Почему? Потому что они понимали, что о. Зинон как художник, ценитель прекрасного, все это сумеет сохранить. Но, что же происходит дальше? О. Зинона выгнали из епархии, а в Мирожском монастыре появился совсем другой человек, о котором я ничего не могу сказать, так как его не знаю. Потом появится третий, потом четвертый… Всё, что там было, равнодушно передается из рук в руки, а гарантий, что это будет сохраняться на том уровне, на каком бы это делал о. Зинон, никаких…".
Как известно, в Троицком соборе Пскова это было попросту "поджарено" церковными "хранителями" при помощи отопительной установки. В результате, один из крупнейших иконостасов 17-го века, пришел в состояние, исправить которое, быть может, еще удастся, потратив многие миллионы государственных средств и годы реставрационных работ. Конечно же, Адельгейм знает об этом очень хорошо, деликатно обнаруживает свое знание о своеобразии церковного отношения к культурному наследию России:
- Отчего же тогда, как вы говорите, равнодушие к ценностям соседствует с таким настойчивым желанием получить их из музеев? – задал вопрос один из присутствующих.
- Понимаете, я же могу высказывать только какие-то предположения… Это – ценности.
- То есть, только материальные ценности?
- Думаю, что в каком-то смысле да. Когда эти ценности востребуются, но заботы о них не выказывается, то приходится думать о том, что для кого-то это чисто материальные ценности ...
Печальная "ретроспектива в настоящее", тем не менее, по убеждению Павла Адельгейма, все равно не должна вызывать уныния – а особенно у православных. Впрочем, конкретным свидетельством состоятельности такой оптимистичной позиции может послужить презентованная книга. Грустная, надо сказать, книга, написанная жизнерадостным христианином – Павлом Адельгеймом…
ReligioPolis
