РПЦ И МОДЕРНИЗАЦИЯ: ИЗБАВЛЕНИЕ ОТ ИЛЛЮЗИЙ

Роман ЛУНКИН -директор Института Религии и Права

Чисто декларативные заявления и программы, такие как «Православие как основа модернизации» партии «Единая Россия», не только не дают никакого представления о том, какую роль в обществе должна играть Церковь, но и намеренно делают тему религии в модернизационном процессе абсолютно безответственной и ни к чему не обязывающей, кроме формальных идеологических заявлений о величии РПЦ и России и благожелательных встреч с патриархом Кириллом

С точки зрения социологов и религиоведов, в вопросе об отношениях религии и модернизации, нет той мистической ноты, которую в нее вкладывают иерархи РПЦ и многие политики. Чисто декларативные заявления и программы, такие как «Православие как основа модернизации» партии «Единая Россия», не только не дают никакого представления о том, какую роль в обществе должна играть Церковь, но и намеренно делают тему религии в модернизационном процессе абсолютно безответственной и ни к чему не обязывающей, кроме формальных идеологических заявлений о величии РПЦ и России и благожелательных встреч с патриархом Кириллом.

Между тем, православные образы и поведение представителей РПЦ действительно играют большую роль в российском обществе, а значит Церковь может сыграть и ключевую роль в модернизации нашего общества. Постепенно идущее огосударствление православия совсем не мешает делу демократизации и модернизации общества и государства: для «сектантов» и сторонников светскости есть определенное поле борьбы за свои права, происходит лишь идеологизация власти и обостряется восприятие как позитивных, так и негативных черт Московской патриархии. Однако требование полного отделения РПЦ от государства и светской бюрократии само по себе – не является безусловно «необходимым в демократическом обществе», если следовать любимой формулировке Европейского Суда по правам человека. В этом отношении глава отдела по отношения Церкви и общества РПЦ протоиерей Всеволод Чаплин и другие церковные деятели, конечно, правы, когда ссылаются на европейский опыт церковно-государственного социального партнерства. Деятели РПЦ игнорируют лишь два фактора: во-первых, государственные церкви Европы постепенно сами отходят от своего статуса, чтобы быть ближе к обществу, а не к бюрократии, а, во-вторых, все остальные религиозные объединения, новые движения и традиции имеют базовые права на свободу совести и вероисповедания, которые нерушимы. А это уже является «необходимым в демократическом обществе».

Антиклерикальная правозащитная критика действий и инициатив РПЦ вполне объяснима с психологической точки зрения как реакция на вмешательство православных во все сферы жизни в обществе, не привыкшем к религиозной традиции вообще, где интеллигенция традиционно скептически настроена по отношению к Церкви и стремится построить в России цивилизованное европейское государство. Но вполне правомерные претензии образованного общества и Церкви друг к другу не отменяют роли православия в нашей стране. Тогда как радикальная критика РПЦ и призыв к иерархам вернуться к религиозной работе и совсем отказаться от контактов с чиновничеством являются некорректными и, что называется «с водой выплескивают ребенка».

У Православной церкви есть целый ряд возможностей, которые она может с успехом использовать для модернизации страны. Ключевыми моментами модернизационного потенциала Московской патриархии во всей ее полноте и сложности являются факторы, которые часто вообще не замечаются, не упоминаются в СМИ, ими в меньшей степени интересуются политики, чиновники, иногда даже сами иерархи РПЦ, живущие в мире дореволюционной сказочной идеологии. Тем не менее, факторы участия РПЦ в модернизации таковы.

Относительный либерализм и открытость патриарха Кирилла. Церковная восторженность деятельностью патриарха Кирилла за 2009 год, которой были наполнены статьи православных и лояльных власти авторов, практически лишена какого-либо рационального содержания и ничего не дает для оценки сути и методов действий предстоятеля РПЦ. Обаяние ораторского таланта, постоянные поездки и энергичные речи патриарха стали фактически единственным показателем изменений, происходящих в Церкви и с Церковью. Также и в публичной сфере показателем изменений государственно-конфессиональных отношений стали официальные встречи, договоренности, решения о продвижении инициатив РПЦ и законопроектов. За стеной этих декораций совсем нет реальной, воплощенной клерикализации, о которой говорят непримиримые критики Московской патриархии и сторонники жесткого светского государства. Несмотря на легкое восприятие чиновниками православия в качестве идеологической дубинки и символа и, несмотря на часто откровенно лицемерные и антидемократические высказывания представителей РПЦ, сам патриарх Кирилл предпочитает оставаться в правовом поле, публично действовать путем отстаивания интересов РПЦ в законодательстве РФ (а кто и когда может обвинить в отстаивании интересов?). Патриарх Кирилл и его взвешенная позиция отнюдь не похожи на позиции многих ура-патриотов, радикалов вроде сектоборцев во главе с Дворкиным, или архиереев, таких как епископ Пермский Иринарх или епископ Сыктывкарский Питирим, которые выступали против толерантности и свободы совести вообще. Когда кто-то «зарывается», становится слишком радикальным, это очень заметно, даже если это один из сторонников Кирилла, как в случае с отцом Андреем Кураевым, цинизм и некорректное отношение которого к ученым и учителям, не приемлющим его учебник по ОПК, поставили под удар и репутацию этого учебника.

По речам Кирилла и по концепции «русской цивилизации», которую глава РПЦ пропагандирует последние 20 лет в рамках Всемирных русских народных соборов, можно сказать, что Кирилл – сторонник корпоративного авторитарного православного русского государства, которое не предполагает демократии в принципе. Между тем, даже при таких взглядах глава РПЦ не стремится войти в непримиримую конфронтацию со сторонниками светскости и демократии, с представителями иных конфессий, которых православные считают «сектами» (ОВЦС во главе с владыкой Иларионом намного расширило контакты с российскими католиками, баптистами, пятидесятниками и адвентистами). По всем инициативам, предложенным патриархом Кириллом, худо-бедно ведется широкая дискуссия, правда, она отсутствует в самих органах власти, куда часто допускают только юриста патриархии. Очевидно, что как бы ни была не приятна эта дискуссия патриарху (или его окружению, информационному отделу, который вынужден то выдавать благочестивые статьи, то откровенно лицемерить и укорять прессу), самого Кирилла это обсуждение вполне устраивает, как и отчасти православный флер над российской бюрократией. О такой широте, в частности, свидетельствует статья патриарха Кирилла в журнале «Эксперт».

Патриарх не только открыт к разным формам служения и общения, но он вполне адекватно реагирует на вызовы демократического общества, он не склонен обострять проблемы и продавливать инициативы так, чтобы это сломало общество. Патриарх, по крайней мере, пока умеренно применяет административную силу и закулисные договоренности с властью. При этом, именно благодаря главе РПЦ общество обсуждает массу важнейших социальных, нравственных и исторических вопросов. И скорее всего патриарх Кирилл и еще несколько ярких церковных деятелей останется ньюсмейкером нашего общества. А пробуждение гражданского общества – одна из основ модернизации.

Преодоление безнравственности в РПЦ. Один из самых болезненных вопросов для Церкви – это несоответствие реального образовательного и морального облика духовенства целям и задачам РПЦ. В рамках РПЦ создана комиссия по борьбе с алкоголизмом, звучат призывы к организации социальных проектов, к работе с молодежью и интеллигенцией, с бизнесом, к окормлению армии и т.д. Однако в реальной жизни алкоголизм является проблемой части духовенства РПЦ МП, а терпимое отношение к алкоголизму, как и ко многим другим проблемам общества, в церковной среде повсеместное. Необходимость социальной работы не осознается на низовом уровне вообще, а поэтому для многих священников единственной надеждой является то, что государство примет закон и само под эгидой РПЦ будет создавать социальные проекты. В предпринимательской среде РПЦ явно не может пока привить никаких этических правил (хотя свод таких правил уже разработан), так как все 1990-е годы приходы РПЦ были прибежищем и оправданием для «новых русских», а сейчас для олигархов. В реальности священнослужители считают откат или взятку самым наименьшим грехом, особенно если есть пожертвование на храм, а любые имущественные скандалы никогда не были причиной для этических выводов. Что касается военного духовенства, то большинство священников, которые служат в воинских частях, сами являются бывшими военными, и ни один священнослужитель РПЦ никогда не работал с комитетом солдатских матерей и не выступал против конкретных случаев дедовщины в защиту конкретного солдата в силу общего воинского духа и государственной задачи власти и РПЦ. Наконец, РПЦ все 1990-е годы игнорировала сексуальные скандалы, которые происходили с архиереями (например, с епископом Никоном в Екатеринбурге и епископом Аркадием в Томске) или же в монастырях. Интеллигенция, и так скептически относящаяся к церковной иерархии, продолжает оставаться где-то около православия, а молодежь со стадионов, где выступал патриарх, спокойно идет в клубы, кафе и подворотни.

Мучительные изменения в кадровой политике, в облике духовенства, весьма сложное очищение РПЦ способны привлечь к ней очень значительную часть общества и вовлечь общественность в настоящую гражданскую работу по строительству России. И это также залог модернизации, только если это очищение РПЦ МП не произойдет уже после модернизации России.

Приходы как часть гражданского общества. В РПЦ около 12 тысяч приходов на территории России, из которых, дай Бог, половина функционирует регулярно, более или менее активно и включает в себя старшее поколение и молодежь. Тех приходов, которые можно назвать ячейками гражданского общества, которые ведут культурную, образовательную и социальную работу чрезвычайно мало – даже не тысячи, а сотни, то есть всего несколько хороших больших приходов на каждую епархию и каждый субъект РФ. Вокруг таких приходов формируется и особая социальная среда и гражданское общество, за отсутствием иных центров и ориентиров приход становится центром жизни поселка, городка, где негде больше ощутить свою общность с другими.

Церковь уже призвала устами патриарха к воспитанию миссионеров, катехизаторов и социальных работников на приходах, создано Межсоборное присутствие для обсуждения накопившихся проблем, в том числе и приходских. РПЦ призывает мирян и духовенство быть миссионерами и строить приходскую семью. Новый приходской Устав, принятый Синодом в 2009 году, установил четкую централизацию и подчинение прихода архиерею, то есть никакой приходской демократии не предполагается, что, конечно, затормозит пробуждение приходов. Однако в целом вектор политики и призывов патриарха Кирилла направлены на то, чтобы епископы не препятствовали независимым инициативам мирян и духовенства на низовом уровне, что будет мерилом эффективности епископа в своем регионе.

Приходы, как часть системы гражданского общества, как поддержка для граждан в трудную минуту, а в социальной сфере, как основа жизни для умирающих деревень и поселков – это не только лучший фундамент для развития гражданских институтов и демократизации, но и опора для модернизации страны, часть кровеносной системы по проведению гражданских инициатив в жизнь, укреплению самоуправления и социальной стабильности. И в этом отношении РПЦ находится только в начале становления приходской системы.

Избавление от идеологических иллюзий. Мировоззрением абсолютного большинства духовенства РПЦ остается антидемократизм, сомнение и игнорирование норм демократического государства, неверие в то, что политические институты России могут основываться на европейских нормах, ксенофобия, скрытый антисемитизм, борьба с инаковерующими как «сектантами». Как следует из множества высказываний и интервью священников и епископов РПЦ, идеалом для православных является монархия, период «симфонии» Церкви и властей во времена Святой Руси, синодальный период развития Церкви, в целом дореволюционное прошлое с его государственным положением Церкви и покровительством императора.

Эта идеологическая иллюзия камнем лежит на духовенстве, закрывает собой всю возможную гражданскую активность представителей Церкви, не дает прорваться свежему воздуху, который отчасти есть в речах патриарха Кирилла. Она не дает мирянам и духовенству стать более открытыми, честными и реалистичными по отношению к своей Церкви и к гражданам, которые только считают себя «православными». Эта иллюзия формирует патриотические комплексы, отвращает от социальной работы, создает иждивенческое и даже потребительское отношение к государству, от которого требуется все больше и больше благ и собственности, и растет раздражение тем обществом, которое не соответствует православному идеалу и иногда не хочет быть церковным.

По мере избавления от этих обскурантистских иллюзий Церковь будет все более открытой, общественность будет с меньшим накалом критики относиться к требованиям духовенства, и интересы РПЦ будут отвечать интересам общества и его развития.

РПЦ как часть культурной и исторической основы русского государства. З\

Из сказанного понятно, что Церковь может и способна быть основой модернизации нашей страны. Но для того, чтобы стать одним из локомотивов развития России РПЦ должна как бы встряхнуться, избавиться от своих же комплексов и понять свою социальную роль в обществе. Священнослужители все равно будут повторять как мантры слова о государствообразующей роли РПЦ и о том, что от введения «Закона Божьего» в прайм-тайм зависит нравственность общества (как отец Дмитрий Смирнов). Но сами же священники, которые это говорят, особенно в Москве, смиряются с невыполнимостью своих экстравагантных дореволюционных требований и строят свой приход как гражданский институт в демократическом обществе. То же в масштабах Церкви и государства в целом: слова о православной идентичности ровным счетом ни коим образом не влекут за собой никаких конкретных последствий для Конституции.

Как это ни парадоксально, высшие лица государства (к примеру, президент Д. Медведев) настроены на жесткое соблюдение юридических норм и законов в том, что касается обычных отношений граждан с чиновниками, судами и милицией. Государство не в состоянии отказаться от идеологии в силу отсутствия чего-либо иного, в силу своей слабости и дефицита сознательной общественной поддержки действий властей. Именно поэтому происходит естественная трансформация России в формальное православное государство, в котором жертвовать многоконфессиональностью и интересами и чувствами других верующих или музейщиков можно лишь неформально. Те и другие могут долго и упорно защищать свои права по закону, но зависит все только от общественной реакции и волны возмущения.

С точки зрения участия РПЦ в модернизации, безусловно, необходимо социальное партнерство церкви с властью, муниципальная помощь приходам, участие Церкви в обновлении школы, армии и т.п., поскольку это совсем не противоречит ни светскости государства, ни демократическим нормам. Параллельно с начавшимся процессом вживления Церкви в общество должно происходить ее собственное движение навстречу модернизации. Условием успешности этих процессов является неукоснительное соблюдение двух принципов:

во-первых, не использовать РПЦ в качестве идеологического оружия на все случаи жизни, на всех уровнях власти, допустить к законодательному процессу и к социальному партнерству с государством все остальные религиозные объединения. То есть, не избранных «традиционных» лидеров, что выглядит уже смешно, а именно представительство всего религиозного многообразия России;

во-вторых, общественная экспертиза всех инициатив, обсуждение с умеренными и радикальными критиками РПЦ законопроектов и контроль за деятельностью Церкви в школе, армии, вузах, за использованием ею музейных ценностей и т.д. Причем все это должно происходить совместно с представителями патриархии, что ускорит и сам процесс приближения Церкви к гражданскому обществу.

Обсуждение закрыто